Это значит, что у него возникли проблемы, а говорить о них он не желает. Бывают случаи, когда человек и хочет получить помощь, а попросить о ней не может. Славик же гордый.

Вот только что произошло с этим офицером запаса? Ладно, узнаем. Я все выясню».

Галдин вышел из дома, прошагал к остановке. За ней уже стояла машина Снегирева.

Вадим сел на место переднего пассажира.

– Еще раз привет, Сеня!

– Здорово.

– Быстро ты добрался.

– Пробок почти не было. Медленно, но все-таки ехал.

– А ты чего только меня решил подобрать?

Выводя машину в транспортный поток, Снегирев ответил:

– Кому звонил, те отказались, говорили, своим ходом доберутся. Машина-то у каждого есть.

– Да, сейчас это не проблема. При нашей зарплате за год вполне можно обзавестись своим авто.

– Что-то ты только не обзавелся.

– Придется. Надо к старому другу ехать, в глухую деревню.

– Чего решил взять?

– На что денег хватит. Пожалуй, «Ниссан Альмеру».

– Нормальная, кстати, машина, только бери с кондером.

– Само собой. Вы с Людмилой как решили отпуск провести?

– На даче.

– А чего не в пансионате?

– Ну его на хрен, этот пансионат. Хоть немного от команд и распорядка дня отдохну.

– Это правильно. А я вот собрался Султана с собой взять.

Снегирев посмотрел на друга и спросил:

– Отдадут, думаешь?

– А чего его держать? Ему уже десятый год. Он восемь лет от всей своей собачьей души отпахал. Все одно по весне отправится на заслуженный отдых, в вольер.

– Или продадут кому-нибудь.

– Считай, уже продали. Мне.

– Ну, если так, то, пожалуй, отдадут.

– Куда они денутся, Сеня? А Султан пусть перед пенсией свежим воздухом подышит, вдоволь побегает по лугам без всяких поводков и команд. А у тебя дача, по-моему, в сторону Переславля?

Снегирев кивнул:

– Да, сорок километров по трассе «Урал» и десять в сторону.

– Хороший дом?

– Обычный, деревенский. Без газа, но с настоящей русской печкой. Баня еще в середине прошлого столетия построена, разогревается в момент и жар долго держит. Два сада – старый и молодой. Яблоки, груши, вишня. До черта, короче всего. Но это добро уже сошло. Просто так с женой отдохнем. По лесу гулять будем. Я порыбачу в пруду. Там, в отличие от Москвы-реки, мутанты еще не завелись. Обычные, нормальные караси, не сказать, чтобы крупные, чуть больше ладони, но я таких и люблю. Обжарить их в масле. Они хрустят, как сухари.

– У меня сейчас слюнки потекут.

– А ты с другом приезжай. Я адрес дам.

– Позвоню, если что.

– Можно и так.

В центр разминирования приятели прибыли в 10.58. Остальные офицеры отряда были уже там, суетились на первом этаже, метались от строевой части к финансовой и обратно. Начфин оставался верен себе, обязательно находил какие-то ошибки в бумагах. Впрочем, к данному моменту ему это уже надоело. Поэтому Снегирев с Галдиным оформились довольно быстро, получили по четыреста двадцать тысяч рублей.

Но уезжать Вадим не мог, пока не решил вопрос с Султаном. Для этого он должен был переговорить с Сердановым. Хорошо, что тот не уехал в министерство.

Командир отряда гуманитарного разминирования выслушал Галдина и неожиданно легко согласился:

– Хорошо. Хоть и не вышел срок службы пса, но он тоже заслужил отдых. А что за медаль висела у него на шее при построении в Хмеймиме?

– Монета в пять сирийских фунтов. Вадиг, тот самый паренек, семью которого Султан спас, переделал ее в медаль и вручил нашему псу. Я уже снял.

– Зачем? Пусть носит.

– Если ему надеть все медали, полученные за годы службы, то они волочиться по земле будут.

– Это тоже награда. Народная. Она дороже любой правительственной.

– Есть, товарищ полковник! Прицеплю к общему иконостасу.