Вова таял на глазах и просил не делать никаких процедур. От выкачивания воды из легких пришлось отказаться. Я отпросилась у мамы на три дня уехать передохнуть, так как находилась на грани нервного срыва. Мама меня отпустила.
24 августа 2000 года, в последний день моего короткого отдыха Вовы не стало….
Он ушел тихо на руках у мамы. Точно так же, как и пришел в этот мир. Однажды я слышала такую фразу: «Неудача всегда кружится где-то рядом, она должна на кого-то упасть». В то время она упала на нас.
Что это: череда обстоятельств или наша невнимательность к мелочам? Нужно было давно забить тревогу. Требовать переезда в другой регион. Может быть, отсутствие настойчивости и стало причиной трагической развязки?
Все эти мысли пришли позже. Но у истории нет сослагательного наклонения. И нам придется жить с этим до конца наших дней. Самым страшным в осознании произошедшего является тот факт, что, если ты попал в беду, то надеяться надо только на себя и своих близких. Больные остаются наедине со своей болезнью, а родственники со своим бессилием.
Патологоанатомы сказали, что причиной смерти моего брата стал обширный сепсис. В больничной выписке в этом разделе стоял прочерк. Даже патологоанатомы умудрились унизить нас своей ложью.
Из двух с половиной десятков врачей с медсестрами, с которыми нам тогда пришлось иметь дело, лишь пятеро проявили сострадание к нашему горю и честно старались исполнить свой долг. Полагаю, что наша медицина до сих пор больна. И дело даже не в том, что медицинские работники имеют низкий профессиональный уровень. Они к своим пациентам относятся как к биоматериалу, мешающему им жить. Поэтому меня не удивляют истории о проявлениях врачебной халатности, равнодушия и непрофессионализма. Клятва Гиппократа для них в большинстве случаев – пустой звук. Бог не живет в сердцах большинства этих людей. К сожалению, быстро исправить такое положение вещей не получится. Но если об этом молчать, недуг станет хроническим.
Вместо послесловия
Спустя много лет мне довелось зайти в нейрохирургическое отделение краевой больницы. Мое сердце сжалось от боли и воспоминаний. В палатах был сделан хороший капитальный ремонт. Все остальное осталось прежним.
Однажды из окна
«Многое в нашей жизни зависит от того, что мы видим из окна своего дома», – эти строки была написаны белой краской на фасаде соседнего кирпичного здания, куда выходили окна дома моих родителей, в котором я родилась и выросла. Коммунальные службы в период перестройки с трудом успевали латать дыры изношенного имущества. Учитывая, что во фразе отсутствовала ненормативная лексика, закрашивать чужие художества городские власти даже не планировали. Тем более что фраза была написана каллиграфическим почерком с соблюдением всех правил оформления текста, а здание давно подлежало сносу. Кроме того, весной цветы огромного яблоневого дерева сливались с белыми буквами надписи, делая их почти невидимыми.
Городок наш был небольшой, очень компактный. Старожилы утверждали, будто комфортной планировке и авторству слов на полуразрушенной усадьбе, мы были обязаны архитектору из Северной столицы, проживающему у нас в середине прошлого века. Доподлинно этого никто так и не узнал. Однако жителям провинциального городка было все равно, кому они обязаны этими словами. Они наслаждались красотой каштанов, цветущих вдоль центральных дорог и тротуаров, багряным цветом осенних развесистых кленов и голубыми елями. В любое время года даже слякотной зимой городок был изрядно разноцветен, словно закутанный в лоскутное покрывало. Весной в разноцветье добавлялись клумбы с тюльпанами, фонари, обвитые благоухающей петуньей. На большом городском озере всегда гнездились лебеди. Местные жители старались не оставлять птиц без пропитания и всегда толпились на берегу, кидая им кусочки пищи.