– Виолончель – единственное, что есть общего у меня с отцом. Не помню, чтобы говорила с ним на другие темы. А теперь я выйду замуж за того, кто, скорее всего, ничего не понимает в музыке.

На самом деле, если бы не лихорадка, Эди почувствовала бы праведное негодование. Но она уже так жалела себя, что не было возможности стонать и сожалеть о замужестве с филистером.

– Мои глаза, точно вареные яйца, – добавила она.

– Прости, дорогая. Хочешь, чтобы я послала за доктором?

– Нет. Он даст мне опиум, который не поможет. Лихорадку наркотиком не излечишь.

– Я люблю опиум, – призналась Лила. – Правда, принимала всего однажды, но никогда не забуду ощущений. Я будто летала и чувствовала такую свободу, словно у меня не было никаких забот в этом мире.

– Тебе ни за что нельзя его больше принимать. Вдруг привыкнешь, как миссис Фицхью? «Беллс мессенджер» утверждает, что она вчера свалилась прямо в бальном зале и мужу пришлось выносить ее.

– Веская причина избегать опиума. Вряд ли твой отец может поднять меня с пола, не пошатнувшись.

– Не намочишь тряпку еще раз?

Лила так и сделала, пока Эдит размышляла о будущем замужестве.

– Кинросс как-то объяснил свое поспешное предложение?

– Все потому, что он влюбился в тебя, – выпалила Лила, положив компресс на лоб Эди. – Стоило ему увидеть твои золотистые пряди, не говоря уже обо всем остальном, не менее соблазнительном, как он решил опередить всех соперников.

Но в голосе мачехи Эдит услышала нечто такое…

– Правду, Лила.

– Насколько я поняла, у него были важные дела. Он уехал в Брайтон сразу после того, как поговорил с твоим отцом.

– Важные дела, – повторила Эди. – Какие именно?

– Проблемы с фунтовой банкнотой. Не стоит ломать над этим голову, дорогая, – посоветовала Лила. Эди услышала, как она открывает маленькую оловянную коробку, в которой хранила сигары.

– Что именно он сказал?

– О, пожалуйста, давай поговорим о чем-нибудь поинтереснее! У Кинросса одно из самых больших поместий в Шотландии. Представь только, Эди! Он прибыл в двух экипажах с восемью ливрейными грумами. Я сама видела в окно. Будешь жить, как королева! Твой отец говорит, что у него целый замок.

– Замок? – Эди кое-как удалось переварить эту новость. – Но неужели он не нашел времени хотя бы отвезти меня на прогулку, прежде чем делать хозяйкой этого замка? Неужели не мог подождать, пока мы не пообедаем вместе? Что, если я чавкаю или обгладываю куриные кости? Как полагаешь, дома у него полно незаконных детей?

– Сомневаюсь. И что важнее всего, поскольку его родители умерли, тебе не придется иметь дело со свирепой шотландской мамашей.

– В таком случае, что может быть важнее ухаживания за будущей женой?

– Ты должна смотреть на это с мужской точки зрения, Эди.

– Войди в роль мужчины и просвети меня.

Голос Лилы стал ниже и тише.

– «Я самая завидная партия на брачном рынке. После того как я выберу подходящую невесту, уведомлю отца молодой леди о его невероятном везении».

– Это не так уж нелогично.

– Твоему отцу очень нравится герцог.

– Это не рекомендация. Полагаешь, Кинросс до свадьбы вернется в Лондон?

– Из Брайтона он поедет на свадьбу графа Чаттериса, так что мы увидим его там.

– Одна из девушек Смайт-Смитов, не так ли? – простонала Эди.

– Гонория. Она прелестна. Знаю, что ты считаешь ее плохим музыкантом.

– Не то слово. Она кошмарна.

– Вполне возможно. Но она чрезвычайно мила.

– Терпеть не могу приемов. Так я никогда не найду времени для упражнений.

– Твой отец заявил, что ожидает от тебя поведения, достойного истинной леди, особенно теперь, когда твой дебют состоялся. Это означает, что если ты не дома, то вряд ли сможешь упражняться.