– Веревку с мылом сейчас дать?

– Не понял.

– Что непонятного? Говорю, что лучше сейчас повеситься, чем это сделать там. Тут хоть транспортировку груза двести оплачивать не придется.

Сержант улыбнулся своей черной шутке и пошел своей дорогой.

– Шутник хренов. – недовольно прошептал я, глядя в спину уходящего сержанта.

Слова этого сержанта не выходили у меня из головы. Почему он предлагал повеситься? Неужели в этом Тоцком настолько все плохо? Или этот сержант захотел нас припугнуть, чтобы служба медом не казалась? Как бы то ни было, а слова этого злого шутника никак не оставляли меня в покое. Что за вояки такие, хоть бы один добра тебе пожелал, так нет же! Майор этот ударить все норовит. Сержант повеситься предлагает. А дальше что? Застрелиться предложат? Не нравилось мне все это. Ой, как не нравилось.

А дальше, история повторилась, точно также, как и с Юркой – вечером за нами приехал автобус, и повез на ж/д вокзал.

Ну, вот мы и на ж/д вокзале. До того, как мы сядем в поезд и покинем дом на два года, осталось всего пара часов.

В военкомате нам выдали вещмешки – в них мы загрузили те вещи, которые на себя не одели. Еще нам раздали сухой паек, в картонных коробках рассчитанный надвое суток. С сухпаем вообще интересная штука получается – каждый раз, когда офицер с сержантом едут за новыми призывниками, они рассчитывают заработать на солдатских сухпаях. Происходит это так – ни одна хорошая мать не отправит своего любимого сыночка в дорогу без какого-либо провианта. «Сынок же двое суток будет в дороге голодать! Ой, матушки, надо собрать чего в дорогу!» И наши мамы собирают нам: курочка, яйца, отваренный картофель, помидорчики, огурчики – это стандартный набор для дальних поездок на поезде. У большей половины новобранцев были те продукты, которые я перечислил выше. Ну, и по мелочи – чай, конфеты, дошираки с заварным пюре. Если кому в дорогу старики ничего не дали, то свои же ребята обязательно поделятся и не оставят голодными. На крайний случай – никто, практически, без денег в дороге не ехал. Если не взял с собой еды, то купишь чего-нибудь на вокзале. Так вот, офицер прекрасно знает, что новобранец не останется голодным, если не съест, положенный ему, сухпай. Именно поэтому, офицер не будет вам разрешать открывать в дороге сухой паек, мотивируя это тем, что еще рано – надо немного подождать. Ага, подождать – когда приедем, вроде как уже и не нужен он вам. Когда же вы прибудете на свое место прохождения службы, сухой паек, как бы невзначай, заберет у вас офицер. Вы же не будете в этом возражать – вас все равно в столовой накормят. Офицер же продаст сухпай в какой-нибудь охотничий магазин и поделит деньги на пару с сержантом (может и не поделит). А сухой паек, скажу я вам, стоит совсем не дешево. Однако тогда мы не понимали, почему в поезде нам не разрешали открывать коробки с сухим пайком – да потому, что офицер не хотел, чтобы мы съели часть его «зарплаты». Об этом я еще напишу подробней в главе «Самара».

И так, мы сидим в зале ожидания. Ребята просили телефон у офицера и сержанта, чтобы позвонить родителям домой и сообщить о нашем скором отбытии. Никто не знал заранее, когда нас увезут из военкомата. Вернее никто из нас этого не знал – военные же прекрасно это знали, но не обязаны были сообщать об этом нашим родителям. Ну да ладно.

Я тоже позвонил своей маме. Мама приехала с отцом через двадцать минут. Ну, а дальше, все как вы видели в фильмах – бойцы садятся в поезд, улыбаются, машут руками. Мамки наши плачут, а отцы сжимают руку в кулак, мол « Давай, сын – не подведи!». Как то так. Правда, когда поезд тронулся, и я увидел слезы своей мамы, на душе стало жутко грустно, тоскливо как-то. Ну, какая мать не будет тревожиться за своего сына, когда отправляет его служить в армию?