– Нет, Даяна, нигде я не обучался. Даже не знаю, как это происходит и каким навыкам там обучают. Голодные глаза моих сестёр и слабое здоровье матери, вот мои тренинги. Постоянно не хватало денег, мы часто недоедали и ходили плохо одетые. Я-то ладно, а сёстры – близнецы страшно стыдились, когда им временами приходилось носить одно пальто на двоих. Мама постоянно плакала, потому что не могла нас прокормить после смерти отца. После восьмого класса пришлось бросил школу, чтобы хоть как-то помочь ей.

Габит не стал говорить о том, что брался за любую работу, чтобы выжить в то непростое время. Как малолетку его постоянно кидали, не платили заработную плату и он рано понял, что работая на кого-то, они никогда не выкарабкаются из нищеты, которая холодными тисками держало всю семью за горло. "А меня за яйца", – думал он тогда, уставший и злой, после очередного "кидка", когда опять недоплатили деньги как несовершеннолетнему. Полагая, что он работает на пиво и сигареты. А у него не хватало денег оплатить сапожнику, чтобы во второй раз починить обувь сёстрам. Которые категорический отказывались идти в школу в дырявых сапогах. Габит тогда поклялся самому себе, что он вылезет из этой безнадёги, будь она неладна. При которой не чувствуешь себя полноценным человеком. Просто барахтанье и жалкое подобие жизни. Борьба за существование, лишь бы встретить завтрашний день без голодных спазмов в желудке. Но больше всего ему хотелось видеть радостные лица сестёр и счастливую улыбку на лице матери. Ради этого он был готов грызть землю.

Айгерим Муратовна внимательно слушала невесёлое повествование Габита. Делая вид, что углублена в чтение захватывающего романа, она держала уши востро, "топориком". Материнское сердце подсказывало, что между её ребёнком и молодым человеком начинается эмоциональная движуха. И начала беспокоиться за дочь. Зная её доброе сердце, мама прекрасно понимала, что сейчас Даяна находится в состоянии глубокого послевкусия от его истории. "Этот парень появился в нашей жизни совсем некстати", с тревогой думала она. В ближайшее время у неё были планы уехать с дочерью в Америку. Может быть даже на постоянное место жительства.

Габит чувствовал, что мама и дочь по разному отнеслись к его рассказу и решил дальше не разглагольствоватся о себе. Он видел, что Айгерим Муратовна скрестила руки на груди и закрылась на "замок". По видимому, его история была ей по барабану. Это он знал по поведению клиентов, когда потенциальный покупатель был открыт или закрыт для консультации.

– А ты Даяна, работаешь или учишься? – спросил он у девушки, которая внимательно слушала его широко открытыми глазами. Даже зрачки расширялись, когда она думала о чём-то своём. Габит смотрел на грудную клетку девушки и видел, как меняется её дыхание в зависимости от его слов. Чтобы человек доверял, он мог подстроиться к её дыханию и говорить ключевые слова на выдохе. Он прекрасно знал, что тогда человек неосознанно считает чужие слова своими мыслями. И доверие к собеседнику возрастает в разы. В армии филигранно отшлифовали его наблюдательность и он знал, что это называется раппорт, бессознательное доверие. Такая подстройка к человеку широко распространена у цыганок и профессиональных мошенников – "фармазонов". Когда вводят человека в транс и снимают всё ценное с его ушей. И партмоне впридачу. А человек потом ничего не помнит, полная амнезия. Но у Габита не было намерения понравиться им, чтобы создать выгодное впечатление о себе. Интуиция подсказывала, что настоящие чувства рождаются тогда, когда люди не пытаются искусственно ускорить процесс сближения. В отношениях нет нужды в спешке. Любой женщине необходимо время, чтобы её впечатлили, околдовали, а потом надолго поселились в её сердце и мечтах. А без этого возникает чувство неестественности и лёгкой сдачи женских позиций. Вопрос самоуважения и гендерной ценности.