– Стою! – радостно произнесла Ёлочка. – Здравствуйте, – вежливо поздоровалась она. – А вы кто?

– Ну привет. Глупая какая! Ты разве не знаешь, кто я? – удивился Паук.

Он думал, что все знают его в лицо и, конечно же, должны дрожать при его появлении. Паук мнил себя сильным и страшным, считал, что никто не сможет с ним справиться, одолеть его. Ведь у него восемь ног и на каждой ноге острый коготь. Стоит ему махнуть ногой, и все попадают от ужаса. А ещё у него есть страшное, секретное оружие – липкая паутина, которой он мастерски владел. Выпускал тонкую липкую нить и оплетал ею всё вокруг. Заденешь эту паутину и всё – пропал. Начнёшь трепыхаться – ещё больше прилипнешь. Вот уж оружие, так оружие, спасения от него уж точно нет. Так считал Паук.

– Праздника ждёшь? – всё ближе и ближе подбираясь к Ёлочке, проговорило чудовище.

– Жду! – весело заговорила она, – жду! Говорят, что меня и принесли для праздника.

– Ну-ну! А чего ты так радуешься?

– Как чего? Ведь это чудесный праздник, так Бабка сказала. И я ей верю, – Ёлочка махнула веткой. – Приедут гости, все будут веселиться. Вон как старики суетятся, готовятся.

– А что потом? Знаешь, что будет потом?

Свечка, прислушавшаяся к разговору, с сожалением посмотрела на Ёлочку. Она уже поняла, к чему клонит этот противный и отвратительный Паук. Ведь она была старой свечой, пожившей и мудрой

.

И эта Ёлочка не первая в этом доме. Ведь Дед всегда под Новый год приносит их из лесу, а Бабка украшает. Ведь ёлка – это символ Нового года.

– А что будет потом? – наивно спросила Ёлочка, ничего не понимая.

– А потом будет конец!

– Конец? Что такое конец?

– Глупая какая. Молодая ещё, – оскалился он. – Дед срубил тебя в лесу и притащил сюда. Обрубил твои корни, – начал жестко объяснять Паук непонятливой Ёлке, – но он сжалился над тобой: поставил в ведро с песком и даже водички налил, чтобы не сразу умерла, помучилась немного. Добренький какой, – противно засмеялся он. – И осталось жить тебе недолго. Кончится праздник – конец веселью. Все гости разъедутся. Дом наконец-то опустеет. Останутся только старики. Ты засохнешь и умрёшь, – злорадно описывал дальнейшую судьбу Ёлки Паук. – Тебя распилят и сожгут в печке.

– Ах! – взмахнула Ёлка ветками от испуга, вообразив, как её будут пилить на кусочки, и посмотрела на печь. Та стояла холодная, накануне старики уехали в город за продуктами. И представила, как её распиленную засунут в пасть печки. – Ох!!! – опять в ужасе воскликнула она и замахала ветками. Игрушки закачались, зазвенели, шишки посыпались на пол и покатились в разные стороны.

– Как же я хочу испортить праздник этим противным людишкам, – зашипел Паук, всё ближе и ближе подползая к Ёлочке. – Как же я не люблю шум, детский смех и веселье.

– Как испортить праздник? Зачем? – зашептала Ёлочка, – в ужасе наблюдая за приближающимся Пауком. – Не надо, – затряслась она, уже и не зная, из-за чего больше переживать: из-за испорченного праздника или из-за своей горькой судьбы.

– Вот оплету тебя своей паутиной, и ты умрёшь ещё до праздника, – засмеялся он и широко расставил лапы.

И тут Свеча не выдержала.

– Ты что, вражина, удумал? Ты что, хочешь нас праздника лишить? – громко закричала она. – Праздник – это здорово, весело и радостно. И меня зажгут. Я тоже буду красивой – яркой и жаркой. Нечего здесь командовать! И не тебе его портить! – и она выпрямилась, вытянулась вся, попыталась вылезти из железной банки. Но это было невозможно, расплавленный парафин намертво приклеил её к стенкам.

– Ха! – скривился он! – И кто мне здесь помешает? Ты что ли, свеча недогорелая? Ну, кто мне здесь противостоит? Я самый сильный. Я самый могучий! Ну, кто на меня? – и он выпятил мохнатую грудь и стукнул себя лапой. Весь растопырился, ощерился, когтями стал царапать пол, оставляя следы. Стал еще противнее и страшнее.