Все чаще я стала появляться на улицах города, стала больше разговаривать, а еще, очень редко, но на моем лице можно было застать улыбку. Теперь все было иначе, совсем по-другому. Не было той веселой и жизнерадостной Мирены, а была новая «Я», которая вызывала лишь жалость. Трудно оправиться после случившегося, но спустя месяц, я смогла взять себя в руки, и даже вернуться в пекарню.

К середине лета моя жизнь немного наладилась, и к ней привились новые краски. Отец со временем тоже оправился, но однажды признался, что ему желанно отправиться на юг. Я не стала его удерживать, однако сама понимала, как сложно жить в месте, где все напоминает об Эми.

Отец уехал, оставив за собой обещание вернуться к зиме.

Странности стали проявляться в различных болезненных ситуациях: То ли ссора с владельцем пекарни, или базарным торговцем, а мне становилось дурно – в моем воображении появлялся убийца Эми, с ножом у ее горла. К слову о том роковом вечере: Когда я прибывала в коме, девочки рассказали моему отцу про инцидент в кабаке. Тот урод, явно был в сговоре с тем самоуверенным мужланом, и его решили допросить. Донеся об этом местному главнокомандующему, был выделен отряд крепких стражей и подписан документ на арест. Девочки описали его так хорошо, что даже слепой понял бы по голосу, кто перед ним стоит. К сожалению, как оказалось, арестант успел убрался из города.

Я хотела бы уделить внимание тем странным и неестественным ощущениям, возникавшим в конфликтных ситуациях; совсем скоро я нашла их источник.

– Солнышко, что ты делаешь? – Недоумевала Агнесс, застав меня за странным делом.

– А на что это похоже? Цепочка не отстегивается, так может получится ножницами…

– Зачем тебе это?

– От нее много проблем! Всякий раз, когда я сержусь, впадаю в отчаяние или просто нервничаю – эта вещица напирает треклятыми чарами. Ты можешь сказать, что я сошла с ума, но стоит мне подумать о «ней» плохо, как… как…

– Мирена, ты красна как помидор!!! Пожалуйста, убери ножницы, поранишься ведь.

Я истерически кинула ножницы на кровать.

– Мне хочется прилечь, кулон отнимает все мои силы. Только постараюсь его снять, как он начинает жечься и душить.

– Говорила я тебе, глупая, надо было оставить кулон на Айгор Шторм. Но почему раньше этого не происходило?

– Тогда это было легкое покалывание, едва заметное. Когда мое здоровье пришло в норму, чертова вещь ослабла, она перестала мною питаться, но при эмоциональных всплесках, она дает о себе знать!

– Ого, все не просто… Знаешь, есть хорошая идея!

– Выкладывай.

– Обратись к Гассу. Твой папа оставил его за главного в подмастерье, помнишь?

– Терпеть этого зудня?

– Или терпеть боль от проклятого кулона!

– Хорошо. – Согласилась я. – Дай мне время, я хочу переодеться.

– Бог мой, Мирена, этот след на шее…

– Похоже на раздражение.

– Это ожоги!!! Родная, поспешим.

Мы прошли пару улиц и остановились у старой швейной мастерской, нас привлекло сборище зевак за ее углом. Мы подошли ближе.

«Средь белого дня?», «Это же просто немыслимо. В нашем городе? Никогда!», «Ужасы какие…».

Мое любопытство заставило меня распихать толпу и поглядеть, что же там произошло. В городе был объявлен убийца, и его первой жертвой стала Вилья.

Никто не смог меня удержать, я вырвалась из рук горожан к телу своей подруги, слезы навернулись сами собой. Немного оправившись от смерти сестры, я вновь потеряла дорогого мне человека. Что со мной не так? В то время, я часто спрашивала себя «За что?».

У нее была вырвана глотка. Поверьте, это было ужасно!!! На ее груди я застала надпись на германском языке, вырезанная на коже кровавая отметина гласила: «Мы знаем», и багровый след от ладони…