Если я не отвлекусь, то закончу тем, что буду дрочить на фото мисс Грин. Эта женщина и так достаточно завладела моим разумом. Я не хочу давать ей еще больше контроля надо мной.

Достав флешку из кармана пальто, я направляюсь в кабинет, где сажусь за письменный стол. От нажатия клавиши экран компьютера оживает. Я вставляю флешку в разъем, предвкушение скользит по моей коже, вызывая зуд.

Возможность узнать больше о мисс Грин соблазнительна, я никогда не смогу от нее отказаться.

Я хватаюсь за мышку, крепко сжимая ее от волнения, и кликаю на файлы в папке «Калиста Грин».

В каждом из них множество записей, касающихся разных аспектов жизни сенатора Эрика Грина. Политический, личный, сексуальный и так далее… здесь есть все. В том числе судебное разбирательство, возможное убийство и материалы обо всех людях в его жизни.

Кристен Холл, его секретарь.

От одного ее имени у меня внутри вспыхивает жажда насилия. Сенатор Грин убил ее. Доказательства были словно созревший плод, который висит низко и так и просит, чтобы его сорвали. Женщина была обнаружена мертвой в доме сенатора, на его кровати и с его ребенком у себя в животе, черт возьми.

У меня были веские доказательства.

И все же Грина оправдали.

Несмотря на очевидные улики, судебная система подвела меня. Поэтому я взял правосудие в свои руки. Кристен Холл заслуживала быть отомщенной.

– Пусть в загробной жизни тебя ждет больше покоя, чем в земной.

С этим тостом я поднимаю бокал, залпом выпиваю содержимое и ставлю его на стол. Приятное жжение в груди напоминает мне о том, что я жив, а сенатор мертв. Это я выиграл в конечном счете. Твоей заслуги в этом нет, Роберт Дэвис.

Как руководитель предвыборной кампании сенатора и его алиби, он сделал все, чтобы сенатора признали невиновным, когда присяжные поверили ему. И все же Дэвис лгал. В тот день я знал об этом точно так же, как знаю свое имя. И поэтому я нанес ему личный визит посреди ночи.

Удивительно, в чем только люди не признаются, когда приставишь пистолет к их голове.

– Скажи мне то, что я хочу знать, и я не вышибу твои гребаные мозги, – говорю я. Приставляю дуло пистолета к виску мужчины, а он вздрагивает, и слезы все быстрее текут по его лицу, смешиваясь с потом. Дэвис бормочет что-то невнятное, а я поджимаю губы под маской. – Так не пойдет. Я не понимаю тебя.

– Сенатор был со мной в ту ночь, а потом ушел, – говорит Дэвис, его голос дрожит, как и все его тело. Тремор передается моим пальцам, которыми я сжимаю его горло, пока он стоит ко мне спиной. – Клянусь жизнью моей матери.

– А его дочь?

– Он был с Калистой, как она и говорила. Она сказала правду под присягой. Она что-то пекла на кухне в приюте, где работает волонтером каждую неделю. Почему-то ей вдруг стало плохо, и она отключилась. Когда пришла в себя, она позвонила отцу, чтобы тот помог. Он был с ней, когда убили Кристен. – Дэвис всхлипывает. – Это все, что мне известно.

Я потираю подбородок и шумно выдыхаю.

– Калиста, мать ее, Грин.

Ее образ встает у меня перед глазами, образ женщины, которая преследует меня каждую минуту каждого дня. Она была прекрасна в суде, постоянно отвлекала меня, и я никак не мог с этим справиться, несмотря на все свои усилия. Как бы мне ни хотелось это признавать, ее свидетельство в качестве алиби нарушило мои планы.

Я прокручиваю документ, быстро пробегая глазами по тексту. Нет ничего, что я бы уже не знал. Я громко выдыхаю, нарушая тишину, но разочарование внутри меня кричит, требуя ответов.

Их нет.

Однако есть фотография, прикрепленная к файлу. И хотя я сомневаюсь, что на мои вопросы может ответить какая-то фотография, все же нажимаю на иконку не в состоянии подавить любопытство.