– Пока.

Разговор ни о чём «привет – пока». Вспышка молнии.

Сердце заклокотало возле горла.

– Фима у нас есть что-нибудь выпить?

– Кто это звонил?

– Он.

– Кто «он»?

– Боря.

– потенциальный долгожитель – лёгок на помине.

– Что?

– сто лет жить будет, говорю, я о нём недавно думала.

– А почему ты о нём думала? Недавно?

– Да, так.

– Фима, дай мне что-нибудь выпить.

– Коньяк или корвалол?

– Пожалуй, первое!

– на первое – коньяк, на второе – корвалол, на третье – компот…

– компота не надо…

– Глебушка, ты вышел бы из ступора… Ну. Позвонил и позвонил – не с того же света он позвонил

– Не шути так. У него оказывается, год назад отец умер… Дмитрий Борисович…

Фима пошла за коньяком. Они выпили вместе, помянули Дмитрия Борисовича, Глеб рассказал историю с Сорбонной. И снова впал в состояние задумчивости.

Боря, казалось, вынырнул откуда-то из преисподней, из какого-то далёкого, почти совсем забытого детства, а может быть, всё-таки спустился с небес.

Весь следующий день Глеб пребывал в невесомости. Он не чувствовал своего тела. Он летал. Он снова стал мальчишкой. К нему возвращалось ощущение счастья. Боря всегда значил для него очень многое. Вот чего ему не хватало долгие годы! Только сейчас он это явственно осознал – Глеб, оказывается, дышал все эти годы вполсилы. Всё это время, без Бориса, он походил на восковую фигуру «Полпарня», которую видел когда-то в отечественном аналоге театра фигур мадам Тюссо. Парень-акробат, опирающийся на одну руку, с напрочь отсеченной нижней частью туловища. Хорошо, хоть голова у Глеба оставалась на месте. А сердце? Сердце очень скоро после их ссоры с Борей заняла Серафима. Он отчаянно влюбился в Фимочку на первом курсе. Он растворился в ней. При всей её внешней хрупкости, женственности, кажущейся незащищённости, она приобрела над Глебом какую-то абсолютную власть. Серафима заменила Глебу Бориса, отца, мать. Даже любимый дед отошёл на задний, едва заметный план. Очень скоро в их семье Серафима заняла положение лидера. Глеб с радостью исполнял все её причуды. И не тяготился этим. Считая в глубине души себя и жену равновеликими силами. Только в последнее время Глеб стал ощущать, будто остался на берегу, а Фима, оттолкнулась веслом и правит их лодкой одна. И плывёт себе по реке жизни на встречу с пугающим Глеба, своими глубинами и водоворотами, бескрайним морем. И расстояние между берегом, и увлекаемой бурным речным потоком лодкой, становится всё больше и больше.

В пятницу вечером, накануне предстоящей встречи с Борисом, Глеб ощущал такой прилив энергии, что о ночном отдыхе можно было забыть.

Он словно новобрачный привёл себя в порядок в парикмахерской, хотя обычно его стригла дома жена. Придирчиво перебрал всё содержимое своей полки в шкафу. Выбирать особенно было не из чего. Проверил, в каком состоянии находится его выходной костюм. Оказалось, в удовлетворительном. Вполне. Впрочем, решил, что наденет на встречу всё-таки пиджак с джинсами.

Серафима тоже выглядела помолодевшей. Наверное, радуется за меня. И всё понимает. Отметил Глеб, когда жена летящей походкой, стремительно вошла в его кабинет.

– Ознакомься, пожалуйста! – настойчиво, пресекая любой намёк на отказ, предложила Серафима. На стол перед Глебом лёг увесистый пакет с какой-то документацией…

– А что это? Иероглифы? – нисколько не обрадовавшись и даже почти не удивившись неожиданному подкидышу, ответил Глеб. – Очередной коммерческий проект по реализации товаров восточного соседа?

– В самую точку, дорогой! Твои аналитические способности как всегда на высоте. Ознакомься, потом обсудим.

– Это, что для меня?