Она не раскрыла Бруксу, потому что считала ее кем-то большим, чем просто монстром. Кем-то, кого называют своим кумиром и к кому стремятся.

– Когда мне было лет десять, – еле слышно прошептала Диди, погружаясь в невеселые воспоминания о школьных годах, – ты как раз была самой опасной, по мнению горожан, преступницей. Твои портреты красовались… везде. Абсолютно. Нам в интернате упорно тыкали твоим фотороботом в лица и орали: «Вы не должны быть такими! Обществу надо приносить пользу, не вред!». Но все дети итак были из не волшебных семей. А я – дочь феи и наследника ведьмы. И мне повторяли это чаще всех. И однажды я… – Диди невесело улыбнулась, сглотнув слезы. – Я выкрала твой портрет с надписью «Разыскивается» у учительницы, потому что дальше школьного двора нам выходить без присмотра запрещали, а во дворе ничего не клеили. Вместе с твоим я взяла изображения Джека с Фонарем, который ищет жертв в ночи, Женщины-Манекена, Веталы, многоликой Бу-Хаг… И аккуратно вшила их все в личный дневник… Другие девочки клеили в дневники поп-звезд и моделей, а я – чудовищ. Моя идея скоро раскрылась, дневник сожгли, а… А директриса вызвала меня к себе и заявила в присутствии всей школы, что мы становимся тем, кто есть наши кумиры. Сказала, мол, вот Кэйси вырастет – будет блистать на подиумах и на обложках журналов. И все будут говорить, какая она красивая. А меня объявят в розыск. Я буду монстром. И я еще спросила, что же со мной не так? А она ответила, что абсолютно все. Тогда я… – Диди прижала кулак к губам. – Я схватила первую попавшуюся толстую книжку, швырнула в нее и крикнула: «Так вашими кумирами были надзиратели? Поздравляю, вы нашли себя!». Ко мне кинулись курицы-училки, потому что книга пропиталась моим гневом, ожила и напала на директора, как безумная птица на хулигана, позарившегося на ее птенцов. Но я уже вырвалась и во весь голос поклялась, что буду красивее Кэйси и добьюсь большего, чем она. Чем они все! И…

Голос Диди сорвался. Чупакабрик, не зная, что делать, тихо и сочувственно заскулил. Лайма взяла ее за плечи и заставила посмотреть себе в глаза.

– И?

Диди неожиданно холодно и мстительно улыбнулась сквозь слезы. Она с затаенной радостью отозвалась:

– Книга забила директрису до смерти. Но в школе не посмели никуда об этом заявить. Интернат был престижный, а моя опекунша платила даже сверх нужного. За их молчание. Никто не желал портить столь значимому заведению репутацию. Объявили, что директор скончалась от инфаркта, а такое возможно где угодно… Я осталась почти безнаказанной. Меня заставили только спать неделю в отдельной от других девочек комнате, заниматься на два урока дольше и слушать лекции на тему добродетели и бумерангов судьбы. Ну, и с той поры со мной не общались одноклассники. А еще директриса иногда приходит ко мне в кошмарах со своей коронной фразой про кумиров… Я давно мечтаю ответить ей так, чтобы она ушла. Навсегда. Но самое страшное не это. Будь у меня шанс что-то изменить, я бы сделала то же самое хоть сотню раз.

Лайма потрясенно ахнула и покачала головой. Диди с удивлением заметила, что Брукса даже умилилась, но ничуть не испугалась. Хотя, наверно, такой реакции и следовало ожидать от «монстра»?

– Ты умница, Дидиана Потирон-Кельбиос… – шепнула Лайма и приблизилась к ней почти вплотную. – И, знаешь, что?

Диди подняла заплаканное, но уже абсолютно спокойное лицо.

– Что?

– Ты красивей всех людишек, которых я встречала… Ты очень напоминаешь одну девушку, – прошелестела Лайма. – Эта девушка… Знаешь, ее и сейчас считают красивой. Но боятся…