– Парни? – хмыкнул сержант. – Сэр, а вам нужен хороший ответ или правдивый?

– Все настолько плохо?

– Так обстоят дела, сэр. Мы, понятно, стараемся пресекать разговоры на совсем уж похоронный манер, но всем рты не заткнешь. Равно как и не завяжешь глаза, чтобы не видеть, – Флеминг кивнул на цепочки огней, – этих. Так что, – обыденным тоном закончил он, – по всему выходит, что завтра мы будем завидовать ребятам Кастора[11].

– Завтра, – с непонятной интонацией повторил Мигер. – Завтра будет новый день. Он и решит, кому жить дальше, а кому… кому нет.

– А что думает пол… – сержант осекся. – Простите, сэр.

– Да ладно тебе, сержант, – устало вздохнул Мигер. – Будем считать, что вы спросили разрешения задать вопрос и получили его. Что вы там хотели спросить? Про план полковника Креббса?

– У него есть план? – удивленно переспросил Флеминг. – Это обнадеживает. Сэр.

– У него есть план, – с непонятной интонацией произнес Мигер, – и в этом плане простоты куда больше, чем гениальности. В двух словах он сводится к следующему: завтра на рассвете мы атакуем орков к западу от лагеря. Ну а пока весь Союз Племен будет увлеченно наблюдать за нашим шоу, шестьдесят девятый полк выйдет из лагеря, построится в каре и будет пробиваться на восток.

– А орки?

– А что орки?

– Насколько я, – начал сержант, – в силу своих скромных умственных способностей постиг сей стратегический замысел, он предусматривает, что Союз Племен будет, выпучив глаза, толпиться на холмах или попытается снова завалить нас мясом? Сэр.

– Примерно.

– Но, сэр… мы-то с вами знаем, что зеленые не попадают дважды в один капкан. Сегодня «гатлинги» заставили их умыться кровью, но это был всего лишь козырь, а не джокер, после которого сгребают выигрыш! И следующий ход не за нами!

– Как вы исключительно верно заметили, сержант, – задумчиво сказал Мигер, – «мы-то с вами знаем». Мы-то знаем, а вот господа из Вашингтона об этом не догадываются.

– Но вы…

– Я, – скрипнул зубами Мигер, – пытался! Господь свидетель, я пытался! До тех пор, пока этот надутый су… не приказал мне заткнуться и не мешать полковнику своими дурацкими советами!

– Значит, завтра… – Флеминг, не договорив, оборвал фразу.

Некоторое время оба кавалериста молча глядели на опоясанные огнями холмы.

– Признаться, сэр, – нарушил тишину сержант, – после того, что вы мне сейчас сообщили, я начинаю жалеть о своем шевроне. Сэр.

– И чем же он тебе мешает? – с интересом спросил Мигер.

– Ну-у, – медленно произнес Флеминг, – будь я простым рядовым, не особо обремененным всякими высокими понятиями, вроде воинского долга, чести, присяги и тому подобного, то завтрашнее утро было бы для меня самым подходящим моментом, чтобы покинуть стройные ряды кавалерии САСШ.

– У одиночки мало шансов прорваться сквозь кольцо, – сказал капитан.

– Может быть, сэр. Скорее всего, так оно и сеть. Но у тех, кто останется внутри, шансов не будет вовсе. С другой стороны…

– Ну, – нетерпеливо выдохнул ирландец полминуты спустя, убедившись, что заканчивать свою мысль сержант не собирается. – Что там, с другой стороны?

– С другой стороны, сэр, – тихо произнес сержант. – Рота, даже неполная, как наша – это сила. Если ударить в плотном строю… шансы бы появились у многих.

– Не скажу, – так же тихо отозвался Мигер, – что эта мысль приходила в голову только тебе. Но остается одна маленькая проблема, сержант. Проблема, которая называется шесьдесят девятый полк.

– Эти несчастные ублюдки…

– Эти несчастные ублюдки, которые и без того обречены. Если мы не бросим их на съедение, они – может быть! – проживут на пять минут дольше, чем без нас. А может быть, и нет. Но мы ведь непременно захотим проверить это, не так ли, сержант?