– С большим удовольствием, – огрызнулась Юлла, – занялась бы этим, если бы не одна незначительная помеха – господин маркиз в данный момент удаляется от нас со скоростью двенадцать… впрочем, нет, без вагонов, наверное, и все двадцать миль в час. А следующий поезд по этой линии пройдет лишь завтра. Что вы улыбаетесь, граф? Перестаньте демонстрировать ваши клыки и скажите, в чем я не права?

Рысьев выполнил приказ моей спутницы лишь частично – он втянул клыки, но тонкие бледные губы продолжали кривиться в ухмылке.

– Вы, госпожа Бриннер, правы в том смысле, – сказал он, – что, сидя в этом роскошном вагоне, мы можем дождаться лишь завтрашнего поезда. Или Страшного Суда. Но хочу обратить ваше внимание на тот факт, что рельсы, на которых стоит этот вагон – вовсе не единственные на континенте… и даже не единственные в этих диких местах.

– Что вы хотите этим сказать? – спросила я.

– Всего лишь то, что, как говорите вы, эльфы, прежде чем рассматривать каждое дерево в отдельности, иногда полезно окинуть взглядом весь лес. Применительно же к нашему случаю это выражается в том, что… – Русский шпион вытянул из жилетного кармашка небольшие золотые часы и щелкнул крышкой. Крохотные молоточки немедленно принялись вызванивать первые такты Сороковой симфонии, – через час и семь минут развилку в пяти милях от этого полустанка будет проходить почтовый экспресс. До своего пони-родственника ему, конечно, далеко, но это все же очень хороший шанс.

– Великолепно, – недобро прищурилась Юлла. – А еще часом позже вы это сказать не могли?

Бренда Карлсен, любительница полетов

Я так и не увидела чудо, хотя и очень надеялась на это. Поезд в нужном нам направлении отправлялся всего через полчаса с момента нашего прибытия на вокзал, и потому Маккормик решил не тратить свои магические силы – или не менее могучее обаяние своей улыбки – на организацию специального состава для наших нужд. Заодно он также решил не тратиться на носильщиков, в результате чего каждый из рядовых членов команды, к числу которых я теперь имела честь принадлежать, обвесился грузом, способным свалить любого здешнего мула. Впрочем, весь багаж охотников за одну ходку перетащить не удалось – давешняя большая черная карета, помимо крыши и заднего ящика для вещей обладала, как выяснилось, еще и чертовски вместительным поддоном. Мне, из уважения не столько как к женщине, сколько к уже имевшемуся у меня багажу, навесили немного, зато хрупкая Гвен почти скрылась сразу за четырьмя огромными продолговатыми тюками. Лишний повод порадоваться, что я решила оставить Моргану в конюшне у Марии.

Разумеется, всю эту груду ни в коем случае нельзя было сдавать в багажный вагон – в результате чего переговоры с проводником, в ходе которых мне пришлось исполнять роль толмача, весьма напоминали теологический спор между ацтекским жрецом и католическим миссионером. Такие споры частенько разгорались в этих местах три с половиной сотни лет назад.

Истина в итоге, как обычно, оказалась на той из сторон, которая могла похвастаться более внушительным арсеналом, то есть на нашей, и мы благополучно загрузились в поезд, заняв при этом двенадцать мест вместо оплаченных шести.

С некоторых пор я недолюбливаю поезда. Конечно, для более цивилизованной страны они являют собой удобный способ передвижения, но для того, чтобы стать таковыми в Мексике, их создателям следовало бы для начала научиться регулировать температуру в вагонах. Кроме того, поезда нагоняют на меня сон. Мерное гудение голосов и мух под потолком, равномерное покачивание и перестук колес, а за окном, сколько не смотри, один и тот же пейзаж, словно и не двигаемся никуда.