Я нежно посмотрел на неё:

– Почему, любил?! Я и сейчас люблю.

Сделал паузу, подбирая слова: ведь это очень важно для неё сейчас, что я отвечу.

– Любовь – это когда все мысли о любимой и тёплая волна чувств захлёстывает тебя полностью с головой. Засыпаю и просыпаюсь с думами о ней. Весь день живу от неё до неё и не могу напиться этой душевной влаги. Хочется всё бросить и бежать к ней, слагать стихи, потому, что без неё мне очень плохо. И сердце рвётся то от радости встреч, то плачет до слёз, тоскует. И ты не находишь себе места, когда её не обнимаешь…

– Вау. Здорово. И у нас примерно так, – она взглянула на часы и засуетилась. – Ой, мне уже пора бежать. Опаздываю на первую пару. Всё, пока. Чмоки!

Она взмахнула рукой, будто крылом, и упорхнула на занятия в институт, не допив янтарного напитка. Убежала в чёрном одеянии, рваных джинсах и белых кроссовках.

Поколение младое, недопонятое нами.

Паулина любит проводить время в кофейнях, где наслаждается вкусом кофе и музыкой. Рэп, хип-хоп, рок…

Конечно, она не будет всё это делать, а будет самой собой, но кое-что возьмёт со временем в свою копилку детей индиго. Эти советы, скорее всего, для моего поколения. Я опрокинул чашку на блюдце по старому обычаю. Гуща расползлась бежевым аистом в перепонках, а над ним в кольцах плыл жёлтый месяц лимонною коркой.

Теперь, с высоты своего возраста, я могу смело утверждать, что жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на никчёмные обиды и ссоры. Опыт, умноженный на познание, – лучший этап в жизни. На каждом этапе надо ставить свои цели, а не заниматься тассеомантией – гадать на кофейной гуще. Дети часто повторяют судьбу родителей: «Яблоко от яблони недалеко падает, но далеко катится. Сейчас молодёжь живёт более раскрепощённо и смело, чем мы – наше поколение «ограниченной оттепели».

Они с Дэном ещё какое-то время «попинали» при встречах друг друга в съёмной квартире и сделали паузу. Самое лучшее временное убежище в мире между страницами хорошей книги, которая успокоит, словно кофе, даст нужный совет, что я и посоветовал Паулинке.

Не допив эспрессо, ты раскроешь душу, там легко и чисто зазвучат стихи…

Юра рассказывал, как зимой подо льдом, выпрашивал у кормилицы Волги, а летом с лодки, выуживать рыбу. Вот уже несколько лет он живет на берегу лесистого острова в деревянной избушке с русской печкой.

Судака и леща коптил, из мелкой плотвы, окуней и щуки получалась наваристая уха. Чай и уха отдавали водорослями: варил он ее на речной воде.

Волжская рыбка попадалась некрупная, но вкусная. Народ из Карачаровского пансионата протоптал к нему тропу и не переставал уносить копченый дух. Любимая собака хозяина по кличке Альма встречала и провожала гостей дружным лаем.

К вечеру на реке всё стихало и на берег надвигалась влажная прохлада в лучах далёкого багряного заката над зеркальной гладью Волги.

– Может быть, останешься сегодня? – спрашивал у Марии Юра, подливая ей в чашку горячего чая с чабрецом.

– Нет, пока не могу. Извини, – какой уже вечер не решалась она, кутаясь в тепло пледа, после того, как вдоволь накупалась нагишом в вечерних сумерках. А что он? Отвернувшись, терпеливо ждал за камышом с полотенцем в тельняшке, невысокий, крепкий, с загорелым темным лицом.

– У тебя обалденная фигура, подглядел, – словно извиняясь, тихо произнес он, накрывал её шерстяным теплом. Сам шутил, сам смеялся своими белыми зубами, гладил её по плечу шершавой рукой.

В прошлом Юра был военным лётчиком транспортной авиации, кавалер Ордена Мужества. Однако после Чернобыля ушёл в запас залечивать раны и поселился на лесистом маленьком островке у самой великой реки, где жили когда-то все его пращуры. Дети выросли, а жена отказалась от условий жизни речного аскета.