Нет, мрачно поклялся себе Филип, в следующий раз она будет прекрасно знать, кто сжимает ее в объятиях. Она будет безраздельно принадлежать ему, принадлежать снова и снова.

– Я вообще ту ночь помню смутно! – сердито выпалила Ноэль, но услышав, как оборвалось дыхание у Филипа, пожалела о своих словах. – Мне было очень плохо, я просто нуждалась в поддержке и опоре.

Это была правда лишь отчасти, однако Ноэль не хотелось вдаваться в мучительные детали. Даже теперь, спустя четыре года после их встречи, она не могла до конца понять, что же двигало ей в ту ночь. Есть вещи, о которых лучше не говорить вслух.

– Ну, это зашло куда дальше простой поддержки, – возразил Филип.

Внезапно порыв ветра растрепал прическу Ноэль, причудливо взвихрив волосы вокруг лица.

Пола блузки отлетела в сторону, открывая полоску живота. Кожа казалась гладкой и кремовой, словно лепесток розы.

– Просто как-то так вышло. Одно, потом другое, – печально произнесла она. Подняв глаза на собеседника, Ноэль заметила, что тот не отрывает взгляда от обнаженной кожи под задравшейся тканью, и поспешно одернула блузку. – Гордиться мне тут нечем…

Филип скрипнул зубами. Он чувствовал себя так, точно вот-вот все силы ада обрушатся на него.

– Разве ты не помнишь? – прорычал он. – Мы обошлись без предисловий. Начали с места в карьер да так и продолжили!

Ноэль не сумела скрыть дрожи.

Да она прекрасно все помнит! – вдруг понял Филип, с жестоким удовольствием ловя признаки смятения в бледности молодой женщины и легком трепете длинных пальцев…

Едва дверь номера закрылась за ними, Ноэль прижала палец к его губам.

– Не говори ничего! – взмолилась она.

Ей не хотелось ни размышлять, ни взвешивать свои поступки – лишь отдаться на волю того, что, как она инстинктивно чувствовала, утишит боль и заполнит пустоту в сердце. И она отважно вручила себя в руки незнакомца.

Он и не стал ничего говорить, во всяком случае, тогда. Поначалу нетерпение помешало любовникам даже раздеться. В порыве страсти Ноэль беспомощно вцепилась в рубашку Филипа, словно весь предыдущий чувственный опыт ничему ее не научил.

От ошеломляющего наслаждения первого поцелуя, в котором смешались яростное вожделение и головокружительная нежность, ноги молодой женщины подогнулись, словно у тряпичной куклы. Филип поддержал ее, не дал упасть. Его руки казались такими сильными и в то же время бережными, что у Ноэль захватило дух от восторга. Он прижал ее к себе, и близость восхитительного, напряженного мужского тела породила в ней неистовую жажду, требующую немедленного удовлетворения.

Зато потом, после первого, нетерпеливого и жадного соития, Филип раздевал ее с мучительной неторопливостью, подробно расписывая, как именно собирается ласкать ее и какое блаженство они подарят друг другу. Никогда раньше Ноэль не доводилось слышать ничего подобного, ей и в голову не приходило, что можно произносить такие вещи вслух. Низкий медоточивый голос обволакивал ее, погружая в чувственный туман, и, к тому времени, как спали последние одежды, молодая женщина пребывала в таком возбуждении, что едва ли не умоляла Филипа поторопиться. Да кого она хочет обмануть, какое едва ли… Еще как умоляла!.

– Это была не я, – слабо возразила Ноэль, сама не зная, кого пытается убедить – его или себя.

– Не ты? – Филип легонько коснулся ее волос. – Пусть ты и стрижешься теперь короче, но все равно выглядишь как-то очень уж знакомо.

Он провел пальцами по ее щеке, и от этого прикосновения все внутри Ноэль сжалось. Спокойно, приказала она себе, причиной этому лишь продолжительное сексуальное воздержание. Возьми себя в руки!