-Может, давай не будем вспоминать? – переставляет стул и подсаживается ближе. – Тебе нельзя волноваться, а я тут со своими расспросами.

-Нет, я хочу…рассказать, - выдыхаю натужно, отпиваю чай, проталкивая колючий ком в горле. – Когда я приехала в больницу, её уже оперировали. Я не успела, Оль...буквально на каких-то пару-тройку минут, потому что препиралась с отцом. Влетела в операционную, но уже была желудочковая тахикардия, а дальше… Я пыталась…пыталась её реанимировать, но…

-Ты сделала всё что могла, Каролина, - обнимает.

-Да, - отодвигаюсь и тру разболевшееся плечо. – Довела мать до гроба.

-Бред, - фыркает. – Нельзя довести до гроба. Ты это прекрасно знаешь. Значит у неё было заболевание, а нервный срыв его усугубил.

-Но нервный срыв был из-за меня! Я виновата! Я! – слёзы текут ручьём, но я их не чувствую.

В груди всё окаменело и расплющилось, как в тот день. Словно орган сжали, как мочалку, выдавив всю кровь и оно трепыхается на последнем издыхании, причиняя боль.

-Всё! – встаёт Оля и начинает собирать со стола посуду. – Разговор закончен.

-Ты чего? – быстро вытираю слёзы и кулаком прохожусь по грудной клетке, умоляю вернуться в норму сердцебиение.

-Отдохнула, отвлеклась называется, ещё хуже сделала, - бурчит тихо. – Лучше бы с Таем тебя оставила.

-Оль, - зову, но подруга не реагирует, продолжая бубнить себе под нос. – Оля!

-Что? Болит, - бросает всё.

Кружки со звоном звякают и термос, покачнувшись, падает, разливая остатки ароматного чая.

-Мне это надо, понимаешь? – смотрю на испуганную девушку.

-Ты самый жестокий человек в мире, Данилова, знаешь об этом? – прищуривается, сверкает глазами.

-Знаю. Садись и слушай дальше, - медленно опускается в кресло.

Только я замолкаю, потому что не знаю о чём дальше говорить…После смерти мамы наступила затяжная зима в моей жизни, из которой я выбралась только благодаря Таю и Ванечке.

-И отец тебя винит за то, что ты пропала и у неё случился приступ?

-Нет. Он винит меня в том, что я не смогла её спасти. Не вернула назад. Приехала поздно. Он так просто бросался обвинениями, как будто вернуть её с того света, всё равно что позвать по имени. Словно не понимает, как это вообще происходит…

-Он был безумен от своего горя. Так же, как и ты, моя дорогая, - нежно гладит по голове. – Ты поэтому стала хирургом?

-Кардио? – уточняю.

-Да.

-Нет. Я уже тогда выбрала направление. Из-за бабушки по большей части. Ну и… Сердце единственный орган, который меня привлекал.

-А мозг? Он тоже интересен.

-Да, но в нейро надо стоять неподвижно несколько часов к ряду, и желательно не дышать. А мне нравится динамика. Ощущение подвижности, когда сердце запускается снова. Понимаешь?

-Ага, тебе нравится быть богиней, - стебёт и мы смеёмся горько.

Именно горько, так как воспоминания ещё не отпустили, и радость в душу не вернулась, а без неё…это не смех, это больше похоже на карканье.

-Так как вы познакомились?

10. Каролина

-Ну, Ванечку я буквально сняла с почти мертвой девушки, - усмехаюсь, вспоминая тот день.

-Да, ладно?!

-Мхм, - киваю.

Тот день не от знаменовался какой-то мега крутой операцией, но навсегда останется в моей памяти. Поминутно…

-Машина приехала! – слышу крик в приёмном отделении. – Вызовите травматолога и кардиолога.

Боже, дайте поесть, а?

Смотрю на свой надкусанный бутерброд и тихо хнычу.

Нашла называется спокойное место, чтобы поесть.

Когда эта смена закончится? Мои ноги, как сосиски. Кажется, я даже из кроссовок не смогу вылезти.

Выхожу из укрытия злая и голодная.

-Вызвали? – ровняется со мной Марина.

-Мхм, - дожёвываю на ходу бутерброд с сёмгой и авокадо.