Объект был строго изолирован. Несмотря на то что основные работы велись под землёй, сам городок был огорожен высоким забором с двумя рядами колючей проволоки поверху. По углам – смотровые вышки с круглосуточной охраной и громадными сторожевыми псами. Положение работающих здесь мало отличалось от положения заключённых. Выход за территорию объекта категорически запрещён. За годы службы Володя лишь один раз смог побывать с сослуживцами в тайге на охоте, но даже тогда они не узнали точного адреса их городка.

Жили все обитатели объекта в бараках-общежитиях, в комнатах по четыре человека. В комнате четыре кровати, у каждой – тумбочка, под кроватью – небольшой чемодан с личными вещами. Вешалки с верхней одеждой в коридоре. Двери комнат закрывать нельзя. Удобства – во дворе. Вокруг бараков круглосуточная охрана. Переписка с родными строго регламентирована, вся корреспонденция проверяется военной цензурой. Рабочий день 11—12 часов, никаких развлечений не допускается. Выходной – один день в неделю, он же банный день, в баню за территорию лагеря водили группами и под конвоем.

Раз в двое суток в общежитиях проходили обыски. Ночью, между двумя и шестью часами утра, дверь комнаты распахивалась, входили четверо вооружённых людей. Они приказывали всем встать; молча и быстро следовал обыск постояльцев, их кроватей, тумбочек, чемоданов. Потом так же молча охрана уходила. Иногда по непонятной причине кого-то уводили с собой, о судьбе этих людей потом никто ничего не знал, спрашивать было опасно.

На третьем году службы однажды ночью так же увели генерала-профессора. Утром его тут же, за территорией городка, расстреляли. Причина – шпионаж. Собрали всех обитателей городка и известили об этом. И без того тяжёлая атмосфера ещё более сгустилась, усилились строгости режима.

Скоро на смену профессору приехал новый начальник. Это был высокий, угрюмый и вечно раздражённый полковник. В отличие от предшественника он ни с кем не разговаривал, не здоровался, его боялись; обыски теперь стали чаще, даже в дневное время.

Через полгода после начала службы Володя обратился к командованию с просьбой разрешить учёбу на заочном отделении Новокузнецкого политехнического института. После повторной трёхмесячной проверки разрешили при условии, что на сессию он выезжать не будет. Однако учёба давала хоть какое-то разнообразие в этой атмосфере страха и подозрительности.

Так прошло шесть лет. Строительство объекта заканчивалось, и офицеры не знали, что будет с ними дальше: переведут ли их на другой объект, или демобилизуют, или их ждёт судьба расстрелянного профессора. Но всё это не обсуждалось, даже посещение соседних бараков запрещалось, везде были подслушивающие устройства.

Неожиданно в конце августа Володю демобилизовали, напомнили о подписке о неразглашении, и он с радостью уехал в Новокузнецк.

В свои двадцать девять лет он стал ценным специалистом: фронт, работа на важном государственном объекте. Его охотно взяли на Новокузнецкий шарикоподшипниковый завод, где он пройдет за пять лет путь от простого инженера до руководителя этого крупнейшего в Сибири профильного предприятия.

Молодой статный красавец, директор завода, он неизменно вызывал интерес у окружающих женщин. Сколько молодых девушек и вдов пытались привлечь его внимание! Но, дорвавшись до интересной творческой работы, не отягощённой ненавистным ежедневным надзором, он не замечал женщин и в тридцать лет уже считал себя старым холостяком.

Через три года в командировке в Ленинграде он познакомился с Милой – коренной ленинградкой, перенёсшей блокаду в осаждённом городе. Это была тоненькая, маленькая брюнетка, умница и красавица, Дюймовочка – так он её называл. Из командировки он вернулся с женой.