Что она рассказала им в своем желании выбраться наружу? Не сделала ли она хуже? Не заперла ли навсегда в этой плавучей крепости? Я не знаю.

Рафаэль. Мне его не хватает. Я жутко скучаю по нему. С ним было интересно, а еще он внушал уверенность в завтрашнем дне, успокаивал одним лишь видом и тем, что знал все и вся.

“Кроме этикета!”

До того, как стал бесить меня. Иногда на меня накатывает и я думаю о том, что отныне не имею совершенно никаких прав на его поддержку, участие, помощь и сострадание. Цифры номера, которые я повторяю про себя каждое утро и вечер, вижу закрыв глаза, они тоже не для меня.

“Дудки! - тут же едко и вредно возражает внутренний голос. - Он должен мне, как минимум на две жизни вперед!”

____________________

[1] Сущность (англ.) - название второй яхты.

6. Гл. - 3.2

Тем не менее, он выполнил все, что от него требовалось. Раф сделал куда больше - он исполнил мою новогоднюю мечту, задуманную, как и положено в полночь, когда один год сменял другой.

-Будьте вы людьми!

Мой взгляд перемещается на живот. Мне кажется, что я угадываю его округлость.

-Хоть с кем-нибудь!

Я отворачиваюсь. Я еще слишком худа и не могу спокойно смотреть на свои худые руки и острые локти, но тем не менее с высоты своей паранойи, мнительности или сумасшествия ощущаю движение внутри и иногда под пальцами.

“О, милая! Ты со мной!”

Меня разлучили с детьми. Рафаэль покинул меня. Джейк понятия не имеет где я. Я не уверена в том, что он захочет иметь дело со мной после всего. Этим людям нужна моя кровь, костный мозг, образцы всех органов и прочие анализы.

Стоило только подумать о том, что все закончится вот так безрадостно, в палате-одиночке, наедине с паутиной и зеркалом внутри меня словно что-то толкнулось, коснулось моих пальцев, как будто говоря: “ а как же я? Я ведь с тобой!”

“Спасибо тебе!”

Я отхожу от зеркала, отдергиваю рубашку, в очередной раз раздражаясь тому факту, что хожу полуголая под прицелом объектива, перед персоналом и двумя мужчинами.

На самом деле мне страшно. Я боюсь остаться и родить здесь, боюсь сойти с ума, так и не увидев ни воли, ни ребенка.

-Мы обязательно выберемся отсюда, - я глажу себя по животу, пытаясь ощутить хоть что-то, врезаясь в его плоскую поверхность пальцами, - нам только и нужно, что потерпеть.

***

-Я хочу знать какой срок.

Впервые, я позволяю себе это - схватить одного из врачей за рукав. Правда, тотчас же выпускаю, отшатнувшись от холодного блеска глаз, которым меня наградила эта докторша.

-Вы же женщина и должны понимать меня!

Она единственный врач женского пола на этом судне и я бы не заподозрила ее в этом, такую несуразной, андрогинной была ее внешность, если бы не духи, аромат которых я уловила когда-то. Шанель под номером пять.

-Не понимаю, - цедит она сквозь свою маску. - Поняла бы, если бы вы спрашивали другое, но никак не срок.

Я киваю и отхожу от нее. Все ясно без дальнейших объяснений. Для нее мой интерес и метания не стали тайной за семью печатями и она уже презирает меня за это. Знавала я таких людей и их, как правило уже ни в чем не переубедить.

-Мне нужно знать срок, - повторяю я со всем терпением на которое способна, - я не прошу вас провести генетическую экспертизу.

Мне не нужно снисхождения. Мои поступки - это моя жизнь и ничего плохого я в ней не сделала. Хочется добавить еще кое-что. Ругательство! Назвать эту старую суку... Нет.

-Одиннадцать недель, - говорит она мне, перед тем как выйти.

Я поспешно оборачиваюсь, успев поймать взглядом край белоснежного халата, слышу, как срабатывают гидравлические замки двери и отворачиваюсь.

-Спасибо, - я потираю изгиб руки. Прикосновение саднит, отзывается болью чуть ли не до предплечья. Там сплошной, все никак не проходящий синяк из-за бесконечных заборов крови.