– Ты, конечно, знаешь, что их скоро привезут сюда; нотариус, наверное, писал тебе об этом! Бедные детки! Ведь они круглые сироты!.. Как ты думаешь, что же с ними теперь делать?

Гаспар ответил не вдруг.

– Право, не знаю! – угрюмо сказал он наконец. – Я еще ничего по этому поводу не думал.

– Дорогой мой, ведь мы могли бы жить все вместе! – воскликнула Шарлотта, и глаза ее заблестели от радости. – Я бы стала вести хозяйство и смотреть за детьми…

И, войдя в роль матери для этих сироток, она начала рисовать их совместную трудовую жизнь целой семьей, жизнь, согретую любовью и лаской… Слово «дети» Шарлотта произносила с такою нежностью, будто это были ее собственные малютки.

– Что ты на это скажешь? – обратилась она к брату, взяв его за руку и нежно заглядывая ему в глаза.

– Все это одни мечты, воздушные замки – вот что! – резко ответил Гаспар. – Ни у тебя, ни у меня нет ни гроша за душой, и, прежде чем брать к себе этих детей, надо узнать, есть ли у них что-нибудь. Кроме того, у меня вовсе нет охоты разыгрывать из себя отца семейства. Я еще так молод, что мне, право, рано брать на себя такую роль.

– Но не ты ли писал мне, что ни за что не хочешь оставаться больше в Штутгарте и что для карьеры тебе необходимо жить во Франции? – возразила Шарлотта.

– Да, для того чтобы получить университетский диплом. Живя в Германии, я в свободное от уроков время уже начал сам заниматься математикой. Для того же, чтобы заниматься далее, мне необходимо посещать лекции в Парижском университете. Но все это одни несбыточные мечты: откуда взять денег и на то, чтобы жить, и на плату за слушание лекций?

Шарлотта задумалась.

– А разве ты не мог бы получить стипендию? – сказала она. – Я слышала, что они выдаются по конкурсному экзамену. А я бы стала давать частные уроки музыки и французского языка, кроме того, постаралась бы делать переводы с английского. Живя крайне скромно и экономно, мы, я уверена, могли бы сводить концы с концами, и к тому же всегда были бы вместе.

Шарлотта всегда отличалась сообразительностью. Живя у миссис Ватсон, молодая девушка находилась в полном подчинении, и потому ей ни в чем нельзя было проявить инициативы. Но, будучи от природы очень сметливой и энергичной, она сумела бы выйти из любого положения. По странной иронии судьбы, эта хрупкая молодая девушка обладала чисто мужскими качествами: замечательной энергией и силой воли; высокий же, широкоплечий, с виду мужественный молодой человек, – наоборот, был малодушен, нерешителен и труслив.

Видя, что брат ничего не отвечает, Шарлотта продолжала:

– Человек с математическим образованием может сделать прекрасную карьеру, и ты мог бы далеко пойти.

Гаспар пожал плечами.

– Откровенно говоря, я терпеть не могу математику, и у меня к ней нет никаких способностей, так что на этом поприще я больших высот не достигну.

Шарлотту при ее прямоте до такой степени поразили эти слова, что она с удивлением воскликнула:

– Боже мой, да как же можно заниматься тем, к чему не чувствуешь ни малейшего призвания?! В таком случае почему бы тебе не заняться каким-нибудь другим предметом?

– Да не все ли равно, чем заниматься! – сказал Гаспар, махнув рукой. – Я всегда говорил, что родился неудачником, и знаю, что никогда ни в чем не буду иметь успеха.

– Полно, Гаспар! Зачем говорить такие вещи?! – возмутилась Шарлотта. – При желании можно достичь очень многого!.. Увидишь, как у нас с тобой вдвоем закипит работа! По-моему, так приятно жить вместе, иметь свой собственный угол, слышать вокруг себя детский смех!.. Я постараюсь избавить тебя от всяких хозяйственных забот, и ты будешь в состоянии всецело погрузиться в свои занятия. Я уверена, что ты так упал духом и почувствовал даже отвращение к наукам именно из-за того, что тебе приходилось заниматься урывками и расходовать свои силы на присмотр за детьми двоюродного брата… Кстати, ты мне никогда ничего не писал об этих детях! Какие они: умненькие, послушные, симпатичные или нет?