Еле вытолкала обезумевшую вдову и этого напыщенного болвана за дверь. В другой раз я бы, пожалуй, и с лестницы могла их спустить, но тогда едва находила в себе силы просто дышать.

***

Мама всегда, сколько помню, называла отца скрягой. Не часто она его упоминала, но если уж – то только так.

К отцу я не питаю тёплых чувств, но, справедливости ради, стоит сказать, что не такой уж он и скряга. Когда они развелись двенадцать лет назад, он оставил маме новый дом в Геологах, на берегу залива, где мы с ней и жили. Пять комнат на двоих, небольшой садик перед домом, просторный гараж. Не дворец, конечно, но всё же... Не всякий бы так расщедрился, увидев воочию жену в постели с другим.

К тому же, это сейчас отец – владелец заводов-газет-пароходов (тут я немного утрирую, во всяком случае, насчёт пароходов, однако он и правда в последнее время очень неплохо развернулся), а тогда у него дела шли далеко не так бодро. Тогда он только начал расширять свой бизнес.

Помимо прочего, отец исправно перечислял энную сумму на моё содержание. Правда, мама фыркала: «Жалкие копейки… Нищим на паперти больше подают… Как не стыдно так мелочиться…».

При этом жили мы всё равно на широкую ногу. У мамы всегда находились друзья-мужчины, готовые раскошелиться на любую её, а заодно и мою, прихоть.

«Учись, девочка моя, – повторяла мама, – пользоваться своей внешностью, и тогда не пропадёшь».

Я и училась – благо живой образец всегда был перед глазами. Тут хочешь не хочешь, а непроизвольно копируешь манеры и походку, перенимаешь интонации, жесты, мимику.

Как губка я впитывала все нюансы и штрихи, повадки и суждения. И ещё в школе, класса с седьмого, начала пожинать плоды маминой науки.

За одну лишь улыбку и ласковый взгляд самые умные мальчишки в классе решали за меня математику и физику. Другие – наперебой приглашали в кафе и в кино.

Не скажу, что волочились прямо все поголовно, но треть – уж точно. И это я ещё не особо старалась. Правда, одноклассницы меня невзлюбили, а некоторые и возненавидели, но мне было, честно говоря, плевать.

Блистала я и в вузе, правда, недолго. Вылетела с третьего курса за пропуски. Это мы с мамой укатили на три месяца в Грецию – она устала от холодной осени и зиму решила переждать в солнечных краях, как перелётная птица.

Вернулись мы весной, к самой сессии, которую я благополучно завалила. Был бы ещё факультет какой-нибудь попроще, но отец погнался за престижем и всунул меня на международный, а там с прогулами очень строго. Не учишься – до свидания. Можно было, конечно, попытаться пересдать, ну на худой конец, заплатить, но мама сказала: зачем?

Она и сразу, как только я поступила, изумлялась: «И охота тебе лучшие годы тратить на такую скуку? Корпеть часами над учебниками, зубрить – это же тоска смертная. Мне вот и без диплома прекрасно живётся».

И я вняла её совету. И ни разу не пожалела. Права мама, тысячу раз права: жизнь даётся один раз и спускать её на то, чему противиться вся твоя сущность – ну просто глупо.

Зато отец, узнав об отчислении, в кои-то веки самолично примчался к нам, в Геологи, и устроил обеим эпический разнос. Кричал так страшно, что, казалось, вот-вот ударит. Но мама этот напор выдержала с олимпийским спокойствием и на все его «пустоголовая стрекоза», «гадкая женщина, ужасная мать», «испортила дочь» и прочее подобное лишь безмятежно улыбалась.

Я вот так не могу и вряд ли когда-нибудь научусь, потому что хоть и пошла внешностью в маму, хоть и переняла её манеры, взгляды, вкусы, но куда денешь вспыльчивый и нетерпеливый характер – наследство отца. Я, как и он, принимаю всё близко к сердцу и остро, бурно реагирую.