Людская алчность и жадность тоже вряд ли когда-нибудь изменятся. Чиновники не договорились о личных бонусах, и два из трех уцелевших кораблей остались на приколе, и, спустя некоторое время, их сняли с баланса и списали в утиль, а сотни проверенных и испытанных в бою офицеров уволили в запас. Экипаж корабля, испокон веков, притирался друг к другу годами. Право стать частью корабля, частью команды надо было заслужить. Флот всегда воспитывал чувство локтя и взаимопомощи. Проиграв битву за живучесть корабля, команда обычно погибала вместе с ним. Тут не сачкануть и не сфилонить. В команде больших кораблей это не так заметно. Но внутри самих служб эти связи все еще крепки и нерушимы. Просто так заставить таких людей покинуть свой экипаж – свою семью могли только полная безнадега и безысходность.

«Нюхавший порох» и «видавший виды» персонал с военных судов всегда высоко ценился, особенно в исследовательском флоте, да и караванщики с торговцами платили немаленькие деньги за их умения и навыки. Первыми увольнялись пилоты и канониры, а за ними потянулся и персонал вспомогательных служб. Последний из могикан – ШДББ 74-4 «Несокрушимый» – сумел сохранить лишь небольшую часть своего экипажа и прибыл к границам внешних колоний для обеспечения свободы торговли и правопорядка с минимальным количеством персонала, необходимого для обеспечения жизнедеятельности корабля. Но это была семья: небольшая, но крепкая. Ветеранов, сохранивших верность дредноутам, также приписали к «Несокрушимому», едва покрыв минимальное штатное расписание. К примеру, во флоте только ремонтная смена, составляла тридцать шесть человек: по три смены за вахту плюс еще двадцать человек на отдыхе. Сейчас на ШДББ 74-4 осталось всего двадцать восемь инженеров. Правда, и «Несокрушимый» практически все время лежал в дрейфе у транспортного портала системы – ворот в цивилизованный мир – как фильтр, абсорбируя в себя всю грязь и мерзость анаптаниумных приисков. Правда, канонирами укомплектовали почти полностью. Зато следователей и оперов прислали почти по количеству возможного десанта, переделав под их нужды почти все свободные помещения и часть летного ангара.

Хотели и мастерскую со складом ремкомплектов раскурочить под СИЗО и хранилище вещдоков, но Серафим отстоял.

Благо при переводе в ведомство патрульно-охранной службы внутренних войск, всем офицерам дредноута присвоили внеочередное воинское звание.

Так нежданно полученный чин капитана третьего ранга (примитивная замануха, предназначенная привлечь бывших военных в патрульную службу с ее мизерным по сравнению с гонорарами наемников окладом) сделал его первым офицером после капитана – со всеми вытекающими отсюда последствиями. Тем более что капитаном на дредноут назначили сынка высокопоставленного чинуши, якобы сосланного в порубежье за гигантские карточные долги и развратное поведение.

Кейдж Уильям Турвольд – обычный избалованный деньгами и властью сопляк, не привыкший получать от жизни ничего, кроме удовольствий и проводящий большую часть времени в психотропном раю наркотического опьянения, предаваясь созерцанию танцев богинь под музыку богов, наслаждаясь плотскими утехами со жрицами любви, практически переехав в роскошные апартаменты Нового Вегаса. А это все требовало средств, гигантских средств.

И, естественно, ему было по фигу все кроме денег и собственных амбиций. На счастье Березкина «Несокрушимый», они не включали. Да и рутиной капитан не интересовался. Зато таможенно-пошлинные вопросы решал сам, а некоторые из них требовали если не силового решения, то давления как минимум. Поэтому он с энтузиазмом отнесся к восстановлению боевой мощи «Несокрушимого». Сам же Серафим к финансовой стороне «таможенных» вопросов касательства не имел, да и не стремился, чем и вызвал расположение со стороны капитана, хапавшего всем, чем можно, все что можно урвать, а потом и вовсе возложившего груз ответственности на Серафима, официально запросив штаб сектора об утверждении его в должности первого помощника. Так к заботам космоинженера прибавилась необходимость сдачи этих чертовых тестов. А сам молодой повеса вернулся к прошлому, проматывая дивиденды в ближайших казино, живя по старой привычке на широкую ногу, утопая в роскоши и блаженстве, сетуя на отсталость сервиса на этой богом забытой окраине владений Альянса.