– Я рада, что мы смогли побеседовать сегодня, – говорит Лара, поворачиваясь ко мне.

– Я тоже. Не терпится начать новый роман.

– Приятно слышать. Честно скажу: мне очень нравится идея поработать с тобой, но при этом не хочется, чтобы мы обе тратили время впустую, понимаешь?

Я киваю, хотя от такого ультиматума внутри начинает шевелиться колючий ледяной ком. Смысл ясен: или приносишь мне идею для бестселлера, или мы расстаемся.

С Марго мы познакомились на первом курсе университета. Прихожу я в кабинет к своему преподавателю Энтони Робертсу, чтобы обсудить с ним мою статью «Введение в законодательство о регулировании СМИ», а там Марго трахается с ним прямо на столе. С тех пор, сидя на семинарах и слушая лекции о различиях в нормативных требованиях к печатным и вещательным СМИ, я не могла забыть, что Энтони Робертс закусывает губу за секунду до оргазма.

Спустя несколько недель я наткнулась на Марго, рыдающую в секции свободного доступа в библиотеке. Мы пошли в бар, и она долго и горестно рассказывала, как безумно любит доктора Робертса, а он, оказывается, еще как минимум с двумя девчонками из кампуса спит. А потом Марго умыкнула с барной стойки бутылку текилы, и мы распили ее по дороге домой, подбадривая друг друга криками «Оле-оле!» и ржали, как две идиотки. Так и подружились.

Я должна встретиться с Марго минут через сорок пять, но настроения нет вовсе – рукопись провалилась, а Лара выставила мне ультиматум, вцепившийся в мозг пружинным капканом. Мне паршиво, конкретно паршиво. И я даже не знаю, что хуже: отменить посиделки из-за того, что фестиваль жалости к бедной себе лучше справлять в одиночестве, или все‐таки прийти и испортить Марго вечер своей кислой физиономией. Джек бы сейчас велел мне взять себя в руки, топать на встречу с подругой и забыть обо всем хотя бы на пару часов. Значит, так я и сделаю.

От асфальта поднимается такой жар, что до ресторана я добираюсь вся мокрая и запыхавшаяся, но нелегкий путь окупается роскошным видом на лондонские высотки, открывающимся из бара на крыше. Стеклянные небоскребы переливаются над горизонтом, справа блестит Темза, отсюда, с высоты, кажущаяся такой чистой, что хочется в нее нырнуть. И если следующие пару часов получится удержаться от падения в бездну уныния, будем считать, что я победила.

Марго в ослепительно-белом платье, подчеркивающем ее природную смуглость, дожидается меня в углу, потягивая коктейль. Я направляюсь к ней, лавируя между столиками, и напоминаю себе, что нужно улыбаться, выглядеть веселой и ни в коем случае не думать о том, что я, вероятнее всего, совершенно зря бросила карьеру и вернулась в Кроссхэвен. Марго, заметив меня, улыбается во все тридцать два, и я просто не могу в очередной раз ею не залюбоваться. Подружка сгребает меня в объятия, и я чувствую запах английской груши и фрезии – ее любимый парфюм от Джо Малоне.

– Я заказала тебе напиток, – сообщает Марго, пока я усаживаюсь на место.

– Спасибо.

– Наша встреча чуть не сорвалась – я тут с такой невестищей мучаюсь, слов цензурных нет! У нее вообще отсутствует понятие «рабочие часы», запросто может позвонить мне посреди ночи с каким‐нибудь дурацким вопросом про импортный шелк. Я уже всерьез подумываю ей транквилизаторы в чай подсыпа́ть. А то она тут потребовала, чтобы я вот прямо сейчас все бросила и сегодня же мчалась в Ньюквей смотреть какие‐то подсвечники.

– Вот уж повезло жениху с сокровищем…

Марго смеется. Несмотря на периодические жалобы, она обожает свою работу. Заниматься организацией свадеб она мечтала, что называется, с младых ногтей, – ее мама как‐то рассказывала мне, что в детстве Марго часами могла пересматривать видеозапись со свадьбы родителей по кругу. Как диснеевский мультик.