Отец проснулся, как только мы окончили разговор, и стал искать повод для скандала. Да и нужен ли повод пьяному, разъяренному человеку, чтобы сделать кому-то больно? Похоже, что нет. Не то сказала, не там стала, телевизор собой заслонила, не то приготовила, не так подала, недостойно оценила мужа, посуду не помыла, собаку не выгуляла и так бесконечно…

– Послушай, я так больше не могу… Тебе нужно что-то с этим делать. Это же не может продолжаться вечно! Ну посмотри на себя, в кого ты превратился! Пьяный, опустившийся. Сколько дней ты уже пьешь… – мама закрыла лицо руками и начала всхлипывать.

– Слышишь… – лениво и небрежно бросил он в ответ, лишь скосив глаза в ее сторону, – … на себя давно в зеркало смотрела?.. Так что отвали, курица.

– Ну, прекрати, сколько можно? – отчаянно взмолилась мама. – Неужели нельзя разговаривать без оскорблений?

– Я тебе правду говорю, дура, чтобы ты прозрела наконец и поняла, чего твой муж хочет… да… а ты мне тут затираешь… курица, блин, – еле ворочая языком отвечал отец.

– И чем же я дура? Тем, что тебя, такого здорового мужика, на своей шее тяну?.. Работаю на двух работах, стараюсь все время хоть какую-то копейку в дом принести, а ты, мало того, что не работаешь уже сколько, так еще и пропиваешь… И оскорбляешь… – мама снова плакала, а я вжалась в кресло так сильно, как только могла.

– Вот твоя истинная любовь, вот твоя гнилая натура! Деньги у меня закончились, и все, любовь пропала.

– А они у тебя когда-нибудь были, ты скажи? О деньгах ты говоришь… Может, и были, но не для нас с дочерью, а для твоих девок, которых ты в нашей машине катал, за которую я и платила… – мама тяжело вздохнула и махнула рукой. – Да дура я, нужно было тебя давным-давно бросить, как твоя мать бросила твоего отца… и сдох он, никому не нужный, от пьянки. Может, ты тоже так хочешь?

– Ой, да бросай, нашлась тут великомученица… Ты же первая потом приползешь ко мне и будешь землю грызть, чтобы я пустил тебя обратно, а от вам… – выкладывая палец за пальцем, он скрутил огромную дулю и ткнул ее прямо маме в лицо.

– Да прекрати же ты! Ну что ты делаешь? И за что, за что мне это?

– Да пошла ты, коза драная! Отвали, я новости смотрю, – вытолкав ее из кресла, он сел в него сам, взял пульт и переключил на первый канал. – Идите он со своей дочкой, такой же дурой как ты, в ее комнату, поплачьте там друг другу в жилетку, какие вы несчастные и какой папа у вас хреновый. Все, вали отсюда…

Остаток вечера был испорчен, да и разве только этот вечер…

Подобные сцены стали для нашей семьи практически нормой. Мама терпела, папа хамил и оскорблял, а я чаще всего сидела за закрытыми дверями в своей комнате и слушала весь этот кошмар. Потом мама закрывалась в своей комнате и плакала, проклиная судьбу и тот день, когда она сказала «да». Она и раньше часто плакала из-за него, но в этот год слезы стали ее постоянными спутниками. Отец же лежал у телевизора, заливаясь громким отвратительным храпом. Казалось, ему было все ни по чем. Я же во всем хаосе, царившем в нашей жизни, винила только отца: его поведение, постоянные пьянки и измены.

Я знала наверняка, что близость до брака – это огромный грех. Поэтому всячески избегала серьезных отношений, опасаясь, что они могут обрести силу страсти, способной разрушить мою мечту: мечту о доме, где живут мир и любовь. И каждый раз, когда я прокручивала в голове историю родителей, мне казалось, что я понимала, что имел в виду Господь, завещая нам хранить чистоту. Это было тем, что я могла и должна была делать сегодня. Но было еще и таинственное завтра, о котором никому, кроме Него ничего не было известно. О завтрашнем дне я не могла не думать. Страх окутывал меня словно черным покрывалом. Я знала, что только Господь может меня спасти от такого ужасного будущего и опустившись на колени, я начинала молиться…