Да, ты права, нам не стоило возвращаться?

Прости, все это всего лишь ошибка и игра?

Но, как, же тот разговор днем в кабинете? Она ведь помнит, как дрожала его рука, накрывшая живот. Она помнит, как этот невозмутимый мужчина дарил ей оргазм, а потом успокаивал ее дрожащее тело. Как называл ее его желанной девочкой.

Ведь все это не может быть просто так?

Или она ошибается?

Полина совсем запуталась. Вот только она хотела быть гордой, независимой, а сейчас хочет, чтоб он сказал, что она и ее ребенок нужны им. Быть нужной, быть необходимой. Быть любимой.

Любимой?

Разве такое возможно с ними?

Герман останавливается совсем рядом, медленно поднимает руку, убирает волосы с ее лица, слегка задевая кожу. Молчит, скользит взглядом, а Полина, подняв глаза, смотрит в его. Сердце мечется, словно птица в клетке.

— Ты должна остаться.

— Должна?

Полина вспыхивает моментально. Совершенно не такого ответа она ждала.

— Я никому ничего не должна!

Герман вздыхает, лишь на секунду прикрывает глаза. Не думал он, что так сложно ему, взрослому мужику, будет объясняться с девушкой. Если ты до этого вел беседы на совсем другом уровне.

— Ты не должна, но мы хотим, чтобы ты осталась.

— Почему? Почему… я должна остаться?

Его касания чуть ощутимы, от него пахнет морозной свежестью и крепким алкоголем. А еще бешеная энергетика окутывает ее, сковывая все тело, проникая в каждую клеточку.

— Потому что ты наша девочка, ты ждешь самое дорогое, что может быть:нашего сына. Ты должна быть с ними. Мы должны быть рядом.

Конечно, не таких слов Полина ждала, но и от них по коже побежали мурашки. Слышать о том, что она их девочка в порыве страсти, во время секса, это одно, а вот так, глаза в глаза, совсем другое. Полина облизала губы, судорожно выдохнула. Герман смотрит только на них, фиксирует пальцы на ее щеках, чуть сильнее сдавливает и целует.

Это именно тот поцелуй, которым он клеймил ее. Черный ворон на белой коже, ласкает и наказывает одновременно. Она сейчас такая желанная, до боли под ребрами. Герман понимает, что надо быть нежнее, но так трудно сдерживать себя. Член сочится, он уже не помнит, сколько у него не было секса, а тот, что был, так, чисто физиология. Голова и мозг были заняты устройством бизнеса и тем, что он постоянно оглядывался назад, опасаясь удара в спину.

Целует долго, жадно, чувствует, как девушка опускает покрывало, цепляясь в его рубашку пальцами. Он сам ослабляет хватку, скользит по ее шее, чувствует, как бьется венка под тонкой кожей. А еще как он готов сорваться, выпустить всех своих демонов, дать им насытиться за такое долгое время.

Сознание накрывает.

Но нельзя.

Не сейчас.

— Герман…аааахххх…постой.

— Да, что, девочка? — стонет сам, хрипит в ее губы.

— Вы снова мной манипулируете, а я, между прочим, скучала, очень скучала. — Полина упирается в его грудь руками, заглядывает в глаза.

— Мы тоже скучали. Ты веришь?

7. ЧАСТЬ 6

— Как ты?

— Хорошо.

— Ты уверена?

— Господи, Герман, ты так говоришь, словно я больная.

— Давай, девочка, тогда сама, иначе сорвусь.

Сейчас, на широкой кровати, они оба сводили ее с ума, а Полина была готова сорваться сама, еще тогда, с того самого момента, когда Герман перестал ее целовать в гостиной, а покрывало все-таки упало к ее ногам, открывая девушку полностью для мужчин.

Она лишь округлила глаза, приоткрыла рот и посмотрела на каждого по очереди. Влад чуть подался вперед, но остановился. Герман обжигал взглядом и прошелся горячими ладонями по рукам, сжимая их.

Потом расстегнул свою рубашку, снял и накинул на нее, медленно застегивая каждую пуговку. Снова рубашка мужчины на ее теле, но сейчас он рядом, а Полина также в смятении. В воздухе напряжение, он до того густой от концентрации желания, что трудно дышать.