В зал вошел Галин, правая рука Глорина – они прибыли в город – радостно сообщил он.

В хутор вела одна единственная дорога, которая надежно сторожилась наемниками. Однако, знающие местность и тайные, забытые тропы поселяне могли беспрепятственно покидать и возвращаться в городок, когда им заблагорассудится из-за отсутствия каких либо стен.

– Подать угощения – приказал Глорин.

Прислуга вышла из зала передать повеление господина на кухню.

Стол начал наполняться изысканными блюдами, что издавали манящие запахи. Голодные, изможденные прислуги жадно представляя как урвут кусок сочной свинины после встречи.

– Заменить ту рабыню на более пригожую – повелел Глорино перечеркнув весь ее замысел на грядущий вечер.

Невольница тихо пошагала в сторону двери.

– Подожди – обратился к ней Галин перегородив ей путь. Грубо вцепившись в подбородок он начал внимательно рассматривать ее – после встречи передать ее нашим гостям в качестве подарка – приказал он – такой уродке место на судне, средь грязных пиратов.

Глаза рабыни в миг намокли, старшая прислуга за руку увела ее вон. Стоявшая в противоположенном углу девушка задрожала от сострадания, но в страхе перед Галином сдержала свои эмоции. Попасть на пиратский корабль было худшим из наказаний для рабынь. Похотливые корсары не знали жалости к девушкам, выстраиваясь в очередь сутки напролет они насиловали попавших в их лапы девиц пока те не спускали дух от изнурения и обезвоживания. Даже после смерти еще несколько разбойников успевали оприходовать уже мертвое но еще теплое тело.

Галин являлся вполне добрым человеком, однако сложившиеся устои страны полагали обращение к рабам как к чему то неживому, не нуждающемуся ни жалости, ни снисходительства. Даже малютки холопов воспринимались как неоживленное имущество, подобно тележке или сбруе. Такое обращение было во всех слоях народонаселения, даже голодающие бедняки, которые казалось бы должны были понимать нелегкую долю невольников относились к ним столь же безжалостно. Свод королевских законов строго предписывал ставить отличительное клеймо раба ни где иначе как на лице. Мужчин прижигали поверх рта, а женщинам обжигали чело, с целью как можно более сохранить их красу.

Угнанные с островов одичалые получали свои злосчастные отметки у своих новых хозяев вскоре после покупки, а детей же клеймили по истечению двух лет. Всякий владелец был в праве обновить печать, как только она начинала казаться ему незаметной. Хуже того хозяева могли со спокойной душой вырвать из любящих рук матери младенца и за жалкие гроши продать его в цирк уродов, где ожидали лишь увечья, а затем нежно ласкать своих отпрысков испытывая к ним искреннюю любовь. Положение холопов в Вакхале было абсолютно безнадежным. Выкупа не существовало ни в каком виде, а побег был практически бессмыслен. Закон дозволял невольнику находиться поодаль от хозяина лишь для выполнения возложенной на него задачи, непременно имея при себе документ с датой подтверждающий, что раб не совершил побег. Не обученные письменности холопы не могли никак подделать документ при всем хотении. А всякий свободный вакхал имел полное право потребовать у одиного бредущего раба пергамент с нужным подтверждением.

В свое становление Глорин громогласно объявил Грязный городок единственным местом королевства, где рабы могут выкупить себя и обрести сладкую свободу. Слух успешно разошелся по всей Вакхале через уста холопов. Сотни наивно поверивших невольников ринулись к заветной мечте. Многие из них оказались схваченные и подверженные жестоким наказаниям. А те, что сумели добраться до городка миновав все препятствия быстро осознали, что оказались жестоко обмануты. Вместо желанной воли они прочувствовали на себе еще более жестокое обращение. Почти все они были расселены по фермам Глорина, что выращивали травы дурманы, а те из них, что имели более сложенные тела оказались брошены в борцовские ямы, где они бились до тех пор пока их кто то не убьет. Подобное зрелище собирало ораву зрителей с близлежащих селений, что шло только в прок кошелю Глорина. Не меньше серебряных приносили и Дома похоти, работорговля и травы дурманы.