Забот королевству доставляли не только лишь люди, в стране так же находилась Ведьмина гора, племя великанов и деревня оборотней. Лежавшие в близ Горной линии деревни иногда подвергались атакам пауков переростков, размер которых мог доходить до размеров собак, их яд вызывал сильнейшие боли всего тела, которую мало кто был в силах пережить. Все хутора располагавшиеся под тенью арки были в постоянной борьбе с разного рода нечистью.

Король Ариан сидел в зале совета, компанию ему составляли первый советник Виджен и Форрест, который имел прозвище «Золотое сердце». Он являлся владельцем золотодобывающей компании и имел в иждивении несколько деревень и приюты обездоленных вдов и сирот. Так же, за спиной короля неизменно стояли служанка и его личный телохранитель Ричи, который, держал в руках цепь от ошейника огромного льва. Издавая жуткий рев хищник ввергал в ужас сидящих не меньше чем огромный воинственный Ричи с красующимся шрамом на лбу, готовый в любой момент обратиться в громадного волка.

– При всем уважении к королю и к короне, но я не считаю благоразумным так растрачиваться на свадьбу, на однодневное событие – заявил Форрест. Он был добрым и умным человеком переживающим за первые седые волосы на голове. Вышедший из простонародья он был горячо любим жителями Великих высот, которым он всячески помогал.

– Разве подобает королевской свадьбе малый размах? – возразил Виджен крутя в руках свой золотой кинжал.

Ариан занимал главную сторону стола, Виджен и Форрест сидели друг на против друга, между ними и королем стояли пустые стулья. На всех официальных встречах короля стул справа от него должен был занимать его наследник, в его отсутствии он должен был оставаться пустым.

– Нужно отталкиваться не от статуса свадьбы, а от нашей казны – ответил Форрест.

– Не выношу когда люди пытаются выглядеть умнее чем они есть упоминая в своей речи порожнюю казну – со злостью в голосе, но спокойным лицом вмешался Ариан, в его руке привычно был кубок, который опустошался и заполнялся десятки раз в день – она практически пуста, это ни для кого не секрет, к чему все эти напоминания – кинжал короля лежал перед ним на столе, на официальных встречах всякий обладающий данным атрибутом был обязан явить его всем присутствующим.

– Я не хотел вас оскорбить, Ваше Величество – вынужденно произнес Форрест.

В зал вошел Киван, единственный сын короля. Он был еще совсем мал на вид. Черные, гладкие волосы до шеи и черные глаза, он был похож на мальчишку, который получал удовольствие от боли и страдания других, к несчастью для многих его нутро полностью соответствовало внешности. Подойдя к столу он уселся между Видженом и королем небрежно бросив свой кинжал перед собой.

– Принц Киван – произнес Виджен соблюдая правила этикета к королевским особам.

– Принц Киван – повторил Форрест.

– Это я пригласил Кивана, Ваше Величество – начал Виджен – мне показалось, будущему королю будет полезно послушать рабочий диалог.

– Согласен, нужно смолоду набираться опыта и сноровки в дипломатии – добавил Форрест.

– Мы обсуждаем твою свадьбу – обратился король к сыну.

– Свадьбу с кем? – спросил Киван, он был болезненно бледным. На его груди так же всегда красовалась золотая корона внутри круга.

– Партия еще не подобрана, Киван – ответил Ариан – и к королю нужно обращаться иначе, когда ты уже уяснишь?

– Когда стану им – сухо ответил Киван.

Виджен утонул в фальшивом смехе, как король в настоящем, он всегда потакал желаниям Кивана, даже самым странным и безрассудным. К пятнадцати годам кронпринц владел абсурдным титулом рыцаря и именовался при дворе никак иначе как лучший мечник столицы. По прихоти Кивана во дворце с завидным постоянством проводились небольшие турниры, призванные потешить его самолюбие. Государь призывал на состязание по настоящему лучших мастеров фехтования, над которыми кронпринц всякий раз уверенно брал вверх, естественно никто из них не ставил задачи сразить будущего короля. Изъевший властью разум Ариана искренне радовался великим умением сына по настоящему веря в правдивость происходящего. Однако, сам кронпринц прекрасно осознавал свои способности, но продолжал свято верить в свои триумфы. Его ничуть не смущало, что соперники вынуждены поддаваться ему из-за его происхождения, напротив, это его грело, он был уверен, что никто не смеет ему противиться.