Она зашла в тёмный грязный подъезд (он, даже когда был чистый, всё равно казался грязным), дождалась маленького лифта со скрипучими узкими дверьми, поднялась на свой этаж и открыла старую дверь.

В этой квартире ей всегда было неуютно, сколько она себя помнит. Но откровенно не любить её она стала последние лет семь. Обстановка была скромная. Было всё только самое необходимое, никакой особой техники, никаких украшений. Ни уборка, ни косметический ремонт, ни поменянные с деревянных на современные пластиковые окна – ничего не могло скрыть всю боль, страх, обиду, слёзы, которыми, казалось, пропитались эти стены и пошарпанная мебель. Всё было пустое, измученное и бездушное. Сколько раз ей снился сон, что она идёт мимо дома, мимо подъезда, и это уже не её дом, не её подъезд…Но это были только сны.

В квартире было тихо и темно.

«Мама, наверное, ушла к соседке. Сестра сегодня осталась у своего жениха», – подумала Лиза.

Она включила свет, сняла обувь, поставила сумку и только потом заметила, что все вещи разбросаны, мебель перевёрнута, окна открыты, а в зале работает телевизор. И кошки нет. Она её не встречает. Сказать, что сейчас ей было страшно, было бы неправильно. Ей всегда здесь было страшно. Она скорее от усталости не сразу почувствовала опасность, ведь его не было уже около месяца.

Лиза прошла на кухню, закрыла кран с льющейся впустую водой. Всё перевёрнуто, но никого нет. Заглянула в совместную с сестрой комнату – тоже самое: всё перевёрнуто, но никого нет. И тут она почувствовала этот запах. Негромкий, но это точно был он. Лиза его ненавидела. Запах сигарет вызывал у неё отвращение, переходящее в рвотный рефлекс. Она зашла в зал, включила свет, но загорелась только одна лампа. В комнате был полумрак. Обернувшись, она тут же отлетела к противоположной стене, ударилась головой, но сознания не потеряла. Лиза попыталась встать и посмотреть, что случилось. По комнате бегал отец. Он что-то бормотал, ругался с кем-то невидимым, как обычно, в совершенно невменяемом состоянии, одетый в лохмотья. В руках он держал топор.

Лиза привстала с пола и сделала шаг вперёд, держась за голову. Отец замахнулся на неё топором с криками: «Кого ты привела в дом?! Вы пришли за мной?!»

Она инстинктивно закрыла лицо руками и тут же снова отлетела головой в стену. Темно…

Лиза немного пришла в себя. Голова болела и кружилась. Она приоткрыла глаза и сквозь пелену увидела, что топор («Откуда он вообще взялся в квартире?» – вдруг промелькнуло у неё в голове) валялся на полу посередине комнаты. Отец стоял у открытого окна, перевесившись через подоконник. Он смотрел вниз с двенадцатого этажа. Отец снова разговаривал сам с собой, с кем-то ругался, активно жестикулируя. Она слышала, как он говорит: «Не могу, не могу. Пора, пора!»

Лиза попыталась встать. Она хотела убежать. Было очень страшно и больно. Ноги были словно ватные и еле стояли. Лампочка сначала мерцала, потом и вовсе почти погасла. Он услышал движение и повернул голову в её сторону.

– Не надо! Не надо… – Заплакала она.

Отец направился к Лизе, схватил за руки, прижал к стене. Глаза его горели и были безумны. Он дышал ей в лицо алкоголем и сигаретами.

– Пойдёшь со мной! Мне одному страшно! – повторял он и скалился.

Подтащив по полу Лизу к окну, он сам взобрался на подоконник, сел боком и начал втаскивать и её.

Темно…