– Конечно, – с мягкой улыбкой ответил он ей. Ему казалось, что, если она попросит соорудить космический шаттл в ту же минуту, он разобьется, но сделает, потому что для влюбленного мужчины нет ничего невозможного. Он попросил счет, помог ей надеть ее легкий плащ, и они отправились к машине.

Всю дорогу до ее дома оба молчали, но это уже не создавало неловкости. Каждый чувствовал себя в нужном месте, с правильным человеком. Настя любовалась ночным городом и думала о чем-то своем, Влад наслаждался обществом Насти.

Прощаясь в машине, он поцеловал ее в щеку, погладил по руке, затем вышел из машины, открыл ей дверь, помог выйти и проводил до подъезда. На этом они распрощались.

Настя родилась в маленьком городке, который принято было считать скорее деревней, чем, собственно, городом, только по той причине, что находился он так глубоко внутри страны и так далеко от ее центра, что практически не отсвечивал на карте. Посему жители все еще содержали в себе некоторую душевность, открытость. Они все еще искренне улыбались друг другу и понятия не имели, что такое радости столицы. Ее семью можно было вполне отнести к интеллигентным семьям. Папа – почетный доктор математических наук, мама – пианистка. Все свое детство Настя провела за учебниками по математике и за пианино, конечно же. Родители поддерживали ее творческие порывы, но не настолько, чтобы не потакать ее слабостям покончить с тем или иным занятием. Поэтому маленькая Настя, как быстро начинала что-то новое, так же быстро это новое и заканчивала. Этому ребенку было интересно все, и она искала себя в разных сферах: пробовала себя в балете, легкой атлетике, плавании, рисовании, пении, гимнастике, лепке из глины и даже вступала в какие-то кружки коллекционеров. Но долго ее ничего не занимало. Все, что ей было положено делать в соответствии с семейными традициями, Настя из вредности делала плохо, потому что терпеть не могла все, что ей насильно навязывали, чем серьезно огорчала своих родителей.

Она была единственным ребенком в семье, но при этом далеко не избалованным любовью и лаской. Внимание и похвалу ей еще надо было заслужить. Поэтому Настя отчаянно вырывала победы на школьных соревнованиях и вообще прочно занимала лидерские места везде и всюду. Мальчики ее любили, но сильно не интересовали, потому что все, как ей казалось, глупые и маленькие, да и вообще все это ерунда.

Можно сказать, что она росла послушным, не по годам смышленым ребенком – мамина радость, папина сладость, – но что-то ее все же отличало от других детей.

Легкие визуальные галлюцинации, которые так или иначе могут быть плодами детского воображения… но маленькую Настю нереальный мир чаще всего интересовал больше, чем реальный. Иногда перед ней представали образы несуществующих людей, она живо с ними беседовала, играла, что-то им объясняла. Все это списывалось ее родителями на детскую эмоциональность. А между тем девочка настолько любила свой вымышленный мир, что придумывала себе множество несуществующих друзей и часами могла играть с ними в куклы, разговаривать о чем-то важном для нее. Ее фантазия была настолько яркой, а ее эмоциональность настолько явной, что иногда по ночам Насте было довольно сложно уснуть: ее беспокоили разные вымышленные ею картины, воздушные замки и прочие истории, которые она с таким воодушевлением рисовала в своей голове. Говорить ей об этом ни с кем не хотелось, потому что этот мир, созданный ею самой, был настолько красив и сказочен, что Настя предпочитала оставить его только для себя. Родителей это сильно не беспокоило, а воспринималось элементом игры, потому как в остальном никаких тревожных сигналов не было, на реальную жизнь ее фантазии не влияли.