А еще… зачем ему пистолет. Зачем?
«Он стрелял из этой штуки?» – спросил я ворон.
«Не попал! Не попал!» – ответил мне нестройный хор насмешливых голосов.
Стрелял, значит. По птицам…
«Ты каркаешь! Каркаешь! Это твои вороны!» – закричал он, срываясь на визг.
Отвлечь его, отвлечь разговорами и подойти вплотную, тогда смогу отнять оружие.
«Ты. Убивал. Собак».
Я продолжал идти, глядя в широко распахнутые, покрасневшие серые глаза отравителя.
«У тебя глаза, глаза, глаза зеленые!!!» – визжал он, поднимая пистолет.
Вскинуть руку я успел. Поэтому боль пронзила не лицо, а предплечье. Хлопок-боль, хлопок-боль. Несколько раз.
А потом я просто дошел и выхватил пистолет из его руки.
Он не сопротивлялся. Смотрел на меня, не пытаясь бежать.
Рука пульсировала от боли. Запястье что-то щекотало, словно травинка.
Я поднял руку.
Да.
Вся кисть в струйках крови.
Он убивал собак. Он пытался убивать ворон. Теперь он попытался убить меня.
Убийца…
«Убийца!!!» – каркнул я и ударил его пальцем в лоб, оставляя кляксу своей крови.
Сейчас не май, но вороны все поняли правильно.
«Убийца! Убийца! Убийца!» – клич заполонил небеса.
Теперь стая не кружила над отравителем, преследуя его. Птицы точно знали, что надо делать с убийцей. Куда лучше, чем я.
Он бежал, петляя, спотыкаясь, прикрывая голову руками. Птицы пикировали раз за разом, нанося удары крепкими клювами, и поднимались ввысь, уступая место собратьям, таким же разъяренным, как они сами.
Я шел следом, постепенно отставая от бегущего человека. Но это было не важно, стаю было и видно и слышно издалека.
Стая остановилась достаточно скоро. Теперь точно можно не торопиться.
Да. Уже никуда не побежит.
Вороны загнали его в прудик. В мелкий прудик с песчаными берегами. Там, раз за разом ныряя, чтобы увернуться от очередного клюва, он и стоял по грудь в воде.
Остановившись на берегу, я поднял правую, целую руку. Я ведь в ней что-то держу… что-то важное держу.
Черный, тяжелый, небольшой и опасный.
Это та штука, которая испортила мне руку.
«Убийца! Смерть убийце!» – кричало небо десятками голосов.
Да. Смерть. Смерть убийце.
Они не могут до него добраться в воде. Но я-то могу. Прямо отсюда.
Подняв пистолет, я прицелился… попытался…
Нет. Не смогу. Слишком быстро мельтешат птицы.
Значит, надо подойти вплотную и тогда…
«Стасик! Стасик, стой!»
Кто эта женщина, почему она держит меня за одежду?
Часть 14. Горячий чай
«Стасик, Стасик, не надо! Ты его убьешь, а тебя посадят. Пусть он сам утонет!»
Он… утонет? Тут же не глубоко…
Убийца снова нырнул, уворачиваясь от клюва. И снова. И снова.
Сколько он тут стоит в воде? Сколько вороны еще будут его мучить?
Он… утонет…
«Пойдем, у тебя кровь. И на руке кровь, и на лице кровь. И под ногами кровь, лужа целая!» – продолжала теребить меня женщина.
Кровь… да, из меня течет кровь. И мне больно. И я устал. Сильно устал…
«Нет, не садись. Пойдем! Я тебя дома в тепло посажу. На теплый диван. И дам чаю, крепкого теплого сладкого чаю!»
Чай. Я хочу чай. Да. Я очень сильно хочу пить. Теплое и сладкое.
«Пойдем», – каркнул я.
Она посмотрела на меня странно. И повела. За рукав.
Я не знал, куда мы идем. Я не помнил, кто эта женщина. Кажется, она меня знает. И она не враг. Значит, все хорошо.
«Ты сам на себя не похож, ты не в себе, давай всебяйся!» – гомонил кто-то у моих ног.
Пес. Серый с седыми усами пес. Кажется, он тоже меня знает.
Почему так путаются мысли?
Я подчинился и просто пошел. Женщина меня вела куда-то, значит, знает, куда идти. Вот и хорошо.
Мы шли, и шли долго. Потому что быстро у меня идти не получалось.
А потом пришли в дом.
В доме было тепло. Она сказала правду.