Зрители разошлись, и каждый возвратился к своему делу.

Блонт Блэкаддер угрожал мулату при первом удобном случае окончательно добить его пыткой под насосом, но этого случая ему не суждено было дождаться. На третий день после описанного события Синий Дик исчез с плантации. Товарищи, носившие ему в сарай хлеб и воду, говорили, что он двадцать четыре часа пролежал без движения, не прикасаясь к еде, не говоря ни одного слова, даже не издавая ни малейшего звука.

Он исчез бесследно. Через некоторое время после побега в одном из углов двора нашли труп Сильвии. Маленькая головка красавицы-квартеронки была разрублена пополам. Возле трупа валялся острый топор: очевидно, орудие убийства.

Из всех обитателей плантации не было никого, кто хотя бы на минуту усомнился в том, что убийцей был Синий Дик. Всем хорошо была известна привязанность молодого мулата к Сильвии; все видели его отчаяние при вести, что он имеет соперника в лице молодого господина; ни для кого не оставалось тайной и то, что именно побудило Блонта Блэкаддера подвергнуть Синего Дика такой страшной пытке.

Поэтому преступление мулата никого не удивило. Один из негров, особенно хорошо знавший его характер, при виде трупа Сильвии невольно воскликнул:

– Дай Бог, чтобы месть Дика не пошла дальше!

Самые тщательные поиски следов бежавшего мулата не привели к успеху, несмотря на то, что в них принимали деятельное участие все соседние плантаторы и колонисты. Даже ищейки – эти страшные, кровожадные собаки, которых плантаторы держали специально для охоты за беглыми невольниками – и те не могли напасть на след беглеца, что казалось невероятным, так как животные обладали удивительно тонким чутьем.

Синий Дик словно провалился сквозь землю.

Во всех Соединенных Штатах невольничество нигде не было таким тяжелым, как в той области, которая тянется вдоль Миссисипи и для краткости называется просто «Берегом».

В землях, расположенных к востоку от Аллеганской горной цепи и ранее других населенных европейцами, невольничество имело смягченные формы благодаря патриархальным нравам плантаторов и туземцев. То же самое можно сказать относительно штатов Кентукки и Теннесси.

В некоторых областях Луизианы, где преобладало благотворное влияние мягкосердечных и снисходительных креолов, невольникам также жилось неплохо.

Но в большей части той же Луизианы и на обширных плантациях хлопчатника и табака Миссисипи дело обстояло совершенно иначе.

Большинство собственников этих областей проживали на своих плантациях только часть года, месяцев пять-шесть, предоставляя в остальное время управление плантациями и надзор за неграми наемному управляющему или надсмотрщику. Пользуясь неограниченными административными правами, этот заместитель хозяина был крайне требователен и, по обыкновению, чрезвычайно жестоко обращался с подчиненным ему «двуногим домашним скотом», как подобные люди презрительно называли невольников.

Кроме того нужно сказать, что немногие из плантаторов были коренными уроженцами тех местностей, в которых находились их земли; преобладающее же большинство были выходцами не только из Северных Штатов Америки, но и из всех стран света. Эти иммигранты или с самого начала ничего не имели на своей родине, или же, промотав там свое состояние, явились в Новый Свет с целью нажиться за счет несчастных негров, каторжный труд которых оплачивался очень дешево и поэтому приносил громадную выгоду. Само собой разумеется, что за редким исключением, это были люди самых дурных правил, лишенные чести, совести и сердца.

Понятно, что они не могли смотреть на невольников иначе, как на живые машины, или как на особый род домашнего скота. Нисколько не заботясь о нравственных и материальных потребностях невольников, даже обыкновенно совсем отрицая оные, они думали лишь о том, чтобы извлечь из своих рабов как можно большую выгоду.