После этого нам не требовалась больше идти искать других людей. Визжали мы с врагиней так, что те сами нас найдут, ибо не услышать этот испуганный ор было невозможно.

Но удручающая голодная перспектива быстро вернула нам ясность мыслей и прагматизм-медиков. В итоге на ближайшие дни мы стали французами. И все, что не смогло от нас убежать, стало добычей. Французский деликатес на вкус действительно похож на курицу, но вот на костре мясо получается жестковатым. И как всегда, очень не хватает соли.

А еще мы с Волковой полезли мыться в реку чуть ниже по течению и решились постирать одежду. На этот раз нас даже никто не съел. Но вот что мучило меня гораздо больше, так это вопрос: откуда в этом мире лягушки?

***

Теперь понимаю, что я училась не на того, кого надо. Надо было осваивать ядерный синтез или что-то подобное. Только безумный физик гений способен создать в этом проклятом-мире туалетную бумагу. Местные лопухи уже достали, я молчу про то, что Катька использовала не то растение и теперь вся ее пятая точка была в волдырях. А мне ее лечить. То еще удовольствие.

Она надеется, что волдыри не расползутся по телу дальше. Я надеюсь, что она наконец вспомнит, как выглядит то растение, которым она воспользовалась. Как страшно жить!

Но, что пугало еще больше, с каждым годом мы с Катькой становимся все ближе друг к другу. И это вселяло гораздо больший ужас. Не ценила я того, что мы жили в соседних домах, теперь мы уже спим в одном шалаше. Что дальше?

Даже сникерсы, которые через несколько дней после лягушек посыпались с неба дождем, испугали меня меньше. Лучше бы упала соль. А в остальном-мы с Волковой пришли к мысли, что нам все это снится. И раз мы в этом сне с ней вместе — то это определенно кошмар!

Оказывается, другие миры объединяют людей. Мы с врагиней практически сроднились, преодолевая препятствия. И, хоть мне до сих пор периодически хотелось бросить ее к крокодилам, сейчас я все легче сдерживала свои крамольные желания. Выхода пока нет.

— Что у нас сегодня на завтрак? — Присела рядом со мной Катька. — Только не говори, что снова лягушки со сникерсами.

На берегу реки было тихо и спокойно, но не у меня в душе. Я в очередной раз старалась расчесать волосы пальцами.

— Не переживай. Лягушки протухли, остались только сникерсы, а химия нашего мира не дохнет.

— Снова сходишь с ума из-за своих волос? — улыбнулась врагиня.

— Если что-то срочно не предпринять, я буду ходить лысой, — буркнула я. — А ты, смотрю, совершенно не занимаешься своей шевелюрой.

Я бросила взгляд на волосы Волковой, которые когда-то были светлыми. Сейчас они стали непонятного, я бы сказала, странного оттенка. Как можно быть такой грязнулей?

— А что ты предлагаешь делать? Шампуня нет, мыла нет. Без них нормально голову не промыть. Как жили наши предки в Средневековье? Спасались травами?

— Э-э… нет, — печально вздохнула. — Я в округе уже все листья с травой ощипала. Ничего не мылится.

Сейчас очень кстати вспомнилась поговорка: имеешь — не ценишь, теряешь — жалеешь. Как же мощно сказано!

— Пора копать корни? — предложила Катька.

Я посмотрела на нее как на дуру.

— И чем это ты копать собралась? Пилочкой для ногтей? — ехидно поинтересовалась я.

— Позубоскаль мне — и не дам больше ножницы. Вообще ничего не дам.

— Я знаю карате, — напомнила ей.

— Вечно ты все силой решаешь, — поморщилась худосочная врагиня.

— Неправда. Решаю всегда-аргументами, потом изобретательностью. Чтобы довести меня до насилия, надо очень сильно обидеть мою нежную душу. А интроверты, знаешь, какие чувствительные?

— Ага. Я одного уже не первый год знаю, не первую ночь сплю рядом. Те еще гады, — кивнула Катька.