Свадьба была тихой.

И лишь полная матушка Никанора, оглядев невесту, покачала головой:

- Мог бы найти и кого получше. Ишь, хилая какая…

В первый год они снимали комнатушку на окраине. Анна устроилась в цветочный магазин, благо, курсы дали не только умения, но и бумагу, позволявшую применять заклятья до второго уровня включительно, а с ней и очередные рекомендации. Никанор учился.

Он все же поступил в университет.

- Дура, - Оленька пригласила Анну на свадьбу, прикрепив к приглашению просьбу заняться цветами. – Он на тебе ездит. Это муж должен жену содержать, а не наоборот.

- Нам хватает. И я счастлива.

Она и вправду была счастлива, что в крохотной их комнатке со скрипучей кроватью и хозяйкою, которая, казалось, никогда не спала, что в магазинчике с ворчливой его владелицей. Платила та скуповато, но…

…спустя год Анну пригласили в другую лавку, а там и в третью.

Денег не стало больше, ибо выяснилось, что учеба в университете отнимает не только силы, но и финансы. Правда, нельзя сказать, что Никанор вовсе сидел без дела. Он писал контрольные работы, брался помогать состоятельным приятелям, многие из которых испытывали определенного рода трудности с наукой, да и вовсе с радостью хватался за любое дело. Помогало содержание от батюшки, правда, оно иссякло, когда Анне исполнилось двадцать пять. Но к этому времени Никанор все-таки получил вожделенный диплом, и матушка его, ставшая лишь толще, сказала, не особо чинясь Анны:

- Разводись. Кого получше найдешь. А эта больная, если до сих пор порожняя ходит. Вон, у Стешика трое уже…

К счастью, с госпожой Лазовицкой Анна встречалась редко.

…тот год запомнился грозами.

А Никанор открыл свое дело, на что ушли сто тридцать семь рублей, которые Анне удалось собрать. Ей хотелось на море, но…

Дело важнее.

Крохотная конторка на окраине города. Объявление в газетах. Два месяца тишины, и Никанор, становившийся день ото дня мрачнее…

…но у него получилось.

Как?

Анна и сейчас этого не представляла. Просто… получилось.

…на море она отправилась спустя два года. Одна. У Никанора были дела и клиенты, оставлять которых он не имел права, пусть бы ныне в его конторе числилось с полдюжины человек, но ведь за всеми нужен пригляд. А дело растет.

И вправду росло.

Сперва они переехали в небольшую, но зато собственную квартирку, затем, не прошло и года, сменили ее на другую, в месте куда более приличном. И на третью…

…дюжина комнат.

Белый рояль.

Столовая, где ныне надлежало обедать и ужинать – к счастью, Анне позволено было сохранить ту любовь к завтракам на кухне, которая свойственна особам простого происхождения и простого же образования.

Кухарка.

Горничные.

Снова воды, на сей раз с компаньонкой, ибо госпоже Лазовицкой не стоит давать повода для сплетен. Несколько недель у моря в компании женщины, несомненно, достойной, но все одно чужой. Редкие звонки мужу – в отеле имелся телефон. И то горькое ощущение, названия которому Анна не знала.

Печаль?

С чего бы ей печалиться? Теперь у нее имелась отдельная гардеробная и в ней – гардероб, достойный госпожи Лазовицкой.

Соболье манто.

И сафьяновые сапожки из мастерской Филатова.

…шляпки, перчатки, пояса и веера.

Шали.

Горжетки.

Чековая книжка, которой Анна, говоря по правде, несколько стеснялась пользоваться. Но несмотря на осторожность, гардеробная полнилась, а ее жизнь становилась… не такой. Никанора она видела редко и встречи те были коротки, суетливы, будто бы она, Анна, крала время или даже чужую жизнь.

- Потерпи, - сказал Никанор, когда однажды она все же решилась выказать нет, не совсем, чтобы недовольство – с чего бы ей быть недовольной? – но удивление. – Ведь дело растет…