– Борис Матвеевич, добрый день! Это Туржанская. Вы просили позвонить.

– Олюшка! – услышала она обрадованный голос шефа. – С приездом! Как отдохнула?

– Спасибо, хорошо. Я нужна?

– Тут, понимаешь, проблема небольшая появилась. ВАК теперь требует, чтобы в диссертациях непременно было показано прикладное значение работы. Где ее можно применить. Дикость, конечно, но ничего не поделаешь. Надо обсудить.

Прикладное значение! «Кому нужны твои уравнения?» – спросил он. Как она ему ответила: «Я не прикладник». Серго, как я хочу к тебе!

Что ж, придется стать прикладником. Ничего, она справится.

– Когда подойти? – спросила Оля. – Я хоть сейчас.

– Нет, сейчас уже поздно. Приходи завтра к одиннадцати.

– Могу и пораньше.

– Раньше не надо – у меня лекция. Да, вот еще что. Я уезжаю на конференцию на две недели. Прочтешь за меня лекции?

– Конечно. Езжайте, не беспокойтесь.

Вообще-то аспиранты не имели права читать лекции – им дозволялось проводить только лабораторные и практические занятия. Но член-корреспондент Академии наук Борис Матвеевич Воронов, называвший Олю не иначе, как «самая светлая голова в институте», добился для нее такого права в порядке исключения.

– Я требую собрать комиссию! – шумел он. – Или ученый совет! Я до министра дойду! Эта девушка готовый лектор. Получше некоторых наших доцентов.

Ректор решил с ним не связываться – все-таки член-корреспондент – и разрешил.

Оля очень добросовестно готовилась к лекциям – составляла подробный план, обдумывала, как получше объяснить трудные места, чтобы всем студентам было понятно, даже самым слабым.

Шеф, посетив пару раз ее лекции, махнул рукой и перестал ими интересоваться.

– Она им все как по полочкам раскладывает, – заметил он коллегам. – Даже я так не могу.

Однажды к ней на лекцию явился сам ректор. Неизвестно, что он сказал, но после его посещения даже самые непримиримые ее недруги замолчали. Оле был дан зеленый свет.

И студенты ее любили. Они быстро привыкли, что эта тоненькая девушка, внешне ничем не отличимая от них самих, часто заменяет на лекциях самого БМВ – так они прозвали Воронова. Она не считала за труд объяснить несколько раз непонятные места, помогала решать задачи. К ней можно было обратиться перед экзаменом – она охотно консультировала всех без исключения.

Работа над диссертацией стала для Оли спасением. Она ушла в нее с головой.

– Отдохнула бы, – вздыхала мать, – сходила бы хоть в кино или еще куда. Ну что, у тебя друзей нет, погулять не с кем? На улице такая красота – не осень, а просто загляденье. За город бы с друзьями съездила. Говорят, еще подосиновики находят, да и опят полно.

Мать знала, что «грибалка» была Олиной слабостью.

– Ты бы послушалась мать, – поддерживал ее отец, – посмотри, на кого стала похожа. На воздухе совсем не бываешь, потому и аппетита нет. Кому будет нужна твоя диссертация, если ты свалишься?

Но Оля молча выслушивала их и продолжала свое. Ей не хотелось ни с кем встречаться. Все их вечеринки, прогулки по паркам, выезды на природу, которые она прежде так любила, теперь потеряли для нее всякий интерес. Научная работа стала для Оли и трудом, и отдыхом.

Борис Матвеевич не мог нахвалиться своей аспиранткой.

– Впервые вижу такую увлеченность наукой! – восклицал он, показывая коллегам листы, исписанные Олиными уравнениями. – Нет, вы посмотрите, какое она нашла оригинальное решение. Это же готовая докторская!

Одна за другой вышли три статьи в центральных журналах. Заинтересовались полученными Олей результатами за рубежом. Поступило приглашение на крупный симпозиум – но Оля, сославшись на занятость, отказалась, чем сильно огорчила шефа. Она не могла позволить себе терять время – ей надо было спешить.