После просмотра фильма, следуя всё тому же «расписанию», Игорь надел очки, зажёг напольный торшер и, протянув руку, достал с тумбочки книгу, которую начал читать только вчера. Если любовь к фильмам в их семью привнёс он, то к чтению – Настя. Игорь горько усмехнулся: по сути, именно благодаря книгам они и познакомились… Чтобы не погрузиться вновь в терзающие воспоминания, Игорь как можно скорее погрузился в страницы объёмного тома, на которых разворачивалось повествование в декорациях истории Франции первой половины четырнадцатого века.
Он изо всех сил старался хоть как-то отвлекаться. Ведь только это было хоть и короткой, но возможностью забыться. Игорь погружался в бытовые проблемы и сюжеты книг и фильмов. Мог выйти на веранду и, опершись о парапет, наблюдать за медленно заходящим за верхушки сосен красноватым солнцем. Единственное, что он разучился делать совсем – искренне улыбаться.
Глава 2
К полудню яркое летнее солнце на безоблачном небе разогрело воздух до температуры почти в тридцать градусов тепла. Игорь, налив до краёв лейку, направился к дальнему углу небольшого – площадью всего в шесть соток – участка, где женой были ровными рядами высажены кусты малины, смородины, крыжовника и клубники. Когда Настя впервые захотела заняться огородом, Игорь очень удивился, ведь она всегда была противником такого рода времяпрепровождения. И с ужасом вспоминала студенческие годы и обязательные поездки на сельскохозяйственные работы. Игорь же совершенно не знал, как и что делать правильно в заботах с огородом. Да, в детстве ездил, как и Настя, на сельскохозяйственные работы – но до их окончания включал что-то вроде режима робота, делая то же, что и другие, но при этом витая в своих мыслях и не особо задумываясь над тем, что же именно делает. Затем в тяжёлые девяностые они с Настей попробовали в полной мере вести огород, потянувшись за знакомыми и соседями, уверенными, что вот-вот полки в магазинах совсем опустеют. В первый год картошка если и уродилась, то была столь мелкой, что скорее напоминала помидоры черри. И после очистки кожуры исчезала практически совсем. А на следующий год, когда они пришли собирать урожай, то обнаружили, что все грядки были кем-то уже перекопаны: потом ходили слухи, что это орудовали солдатики, служившие в расположенной неподалеку военной части ПВО. Теперь Настины рассады, словно чувствуя, что любившей и оберегавшей их хозяйки больше нет, чахли и увядали, несмотря на все старания Игоря. Но он всё равно продолжал упорно поливать их каждое утро, а иногда даже полоть. Хотя бы яблоня, казалось, чувствовала себя прекрасно, как и раньше отбрасывая тень с мягкой приятной прохладой и даже исправно плодонося в конце августа. По крайней мере в прошлый год. И маленький росток сосны – скрытый от чужих глаз между домом и сараем, – продолжал крепнуть и расти, пробиваясь из земли.
– Игорь! Ау, Игорь!
Из-за забора донёсся окрик соседа, Куропаткина Павла Петровича – в отчестве Игорь был не совсем уверен, потому был никогда не против, чтобы Павел, будучи ему почти ровесником, обращался на «ты». Сосед был главой довольно объёмного семейства, состоявшего из его жены и семей трёх их взрослых детей, вымахавших в настоящих громадин, несмотря на низеньких отца с матерью. Чаще всего к своим старикам они приезжали и привозили своих детей в туристические сезоны, когда прогревается вода в Балтийском море. С глубокими залысинами и выдающимся вперёд животиком, Куропаткин походил на обыкновенного добродушного дедушку из любого семейного фильма. Он был неплохим соседом: да, любил переброситься с Игорем парой слов, когда они пересекались, но не устраивал ему никаких проблем и всегда был готов пойти навстречу. Да и в принципе выглядел неплохим человеком, потому Игорь всегда отвечал ему и старался даже, совсем неумело, поддерживать разговор – что было особой редкостью, учитывая нелюдимый характер Игоря. Правда, он никогда не понимал, почему раз за разом эти разговоры в принципе начинались. Ведь он и сам не считал себя компанейским парнем, тем более так называемой «душой компании». А в последние годы они с Настей и вовсе жили лишь вдвоём: ближайших родственников не осталось, а контакты с редкими друзьями если и поддерживались, то изредка и лишь по телефону или в онлайн-мессенджерах. И никогда в последние лет десять вживую. Игорь в принципе считал себя если не интровертом, то человеком, которому не особо нужны многочисленные друзья и знакомые. Ему хватало созданного им с Настей уютного мирка, в котором они были друг у друга.