Как-то во дворе Марина случайно разговорилась с соседкой, которая сажала цветочки на общественной клумбе. И случилось, что мимо проходил Он. Все трое раскланялись. Соседка участливо спросила:

– Михал Иваныч, а вы не приболели? Что-то давненько вас не видемши?!

«Псковская, по всему видать, соседка», – отметила Марина про себя не питерский выговор, а сама ловила каждое слово, сказанное «Михал Иванычем». Он, правда, оказался совсем немногословным. Сказал, что просто был в командировке. На Марину глянул лишь исподлобья, кивнул, как всегда, раскланялся, и пошагал к дому. А она, пользуясь случаем, аккуратно стала выведывать у вовремя взявшейся за сельхозработы тетки-соседки, кто да что, этот самый Михал Иваныч.

– Он в милиции работает, то ли участковым, то ли следователем, но в форме не ходит. Не семейный. То ли вдовый, то ли разведенный – точно не знаю. Вроде, бездетный, а может и есть кто. Но в доме живет один, в однокомнатной квартЕре, на третьем этаже. А может и не один, но во дворе завсегда один!

Ох, уж эти тетки-соседки: слышат звон, да не знают, где он! Вокруг да около, а толком – ничего. У тетки все было «то ли – то ли», а не точно. Но две главные вещи Марина все же узнала – имя и место работы. Приятно было думать, что «Мужчина Моей Мечты» наконец-то обрел имя, тоже на букву «М», кстати, как и у нее! И работа его Марине Андреевой весьма пришлась по душе. Нравились ей мужчины с такими мужскими профессиями.

Правда, эти знания ей ничего абсолютно не дали. Михал Иваныч, которого она назвала для простоты и удобства Мишаней, все так же был далек, и не проявлял никакой заинтересованности к ее соседской персоне. А может, и проявлял, да не показывал. Хотя, она бы непременно почувствовала, если б проявлял…

Вот тут-то Марина Валерьевна и задумалась в первый раз над тем, почему же так несправедливо все?! Потому что, будь она мужчиной, она бы давно уже с ним познакомилась.

Она даже думала провернуть такую штуку. Придумать повод, да и постучаться к нему в его холостяцкую нору. Вот только повода она никак не могла найти. Подруга Сашка усмехнулась, и сказала:

– Вот тоже мне проблема! Иди и попроси его дырку в стенке просверлить! А потом, когда он просверлит, ты ему кофе предложи, ну, в знак благодарности. Не деньги же давать соседу!

Дырку в стенке – это круто! Правда, все дырки в стенках у Марины давным-давно просверлены: сынок-то хоть и оболтус, но руки у него в том месте, в каком надо, и маманину квартирку он до ума давно довел. Правда, можно бы прикупить какую-нибудь картинку на стенку, и под нее провертеть дырочку, но…

Но как-то все это было не так. А ну, как окажется этот Михал Иваныч букой милицейским, у которого кроме протоколов в голове ничего нет? Или не умеет он совсем дырки в стенках вертеть? Или просто спросит, какого рожна она к нему-то приперлась? Что тогда говорить? Нет. Все это не катило. Искусственно как-то было. И страшно. А ну как сорвется? Второй раз она уж точно не посмеет к нему обратиться ни с чем, даже если ей будет нужен его совет, как специалиста из правоохранительных органов. Нет, надо сочинить что-то более симпатичное. А что – она так и не могла придумать.

А в день отъезда в Крым ей в голову пришла совершенно шальная мысль – написать ему письмо и бросить в почтовый ящик, что она и сделала.

«Если бы я была мужчиной, а вы – женщиной, то я давно бы с вами познакомилась. Но поскольку все наоборот, то мне приходится, как в XIX веке, краснея и бледнея, высунув кончик языка, гусиным пером царапать бумагу, выписывая старые пушкинские строчки: „Я к вам пишу, чего же боле…“ И если мне удалось вас заинтересовать – звоните».