– Ты в каком классе учишься?

– Ну, в десятом, – ответил тот. – А что?

– А то! – Сергей Васильевич поднял указательный палец вверх. – О множественности миров уже должен иметь представление. Наш мир – не единственный. И не только во Вселенной, но и на Земле. Понял?

– Не-а, – крутнул головой паренёк.

– Там, под нами, – Сергей Васильевич выразительно притопнул ногой, – целый мир. А мы, остолопы, взираем в небо и ждём оттуда гостей. Их надо ждать из-под земли!

Паренёк усмехнулся, осторожно высвободил свой локоть из руки Сергея Васильевича и покачал головой:

– Ну, вы, дедуля, даёте! Ещё скажите, что Земля стоит на трёх китах, а небо держит на своих плечах Атлант.

Сергей Васильевич, и прежде выслушивавший саркастические замечания в свой адрес, пропустил иронию мимо ушей и лишь вздохнул:

– Гуляй дальше, молодой человек. И ни о чём не задумывайся. Думать, знаешь ли, иногда вредно. Потому что здравомыслящие люди могут принять тебя за сумасшедшего. А это неприятно. Будь как все – так проще жить. Гуляй!

Он не любил людей, которые мыслили стереотипно. Обнаружив это, Сергей Васильевич не просто терял к ним всякий интерес – они переставали для него существовать: он смотрел сквозь них, будто перед ним было пустое место. Паренёк принялся что-то говорить в своё оправдание, но господин Уфименко досадливо отмахнулся от него как от комара и снова вперил сосредоточенный взгляд себе под ноги.

– Там что-то есть, – бормотал он. – Чу! Какое-то движение… Неужели это слышу только я? О, как бы я хотел сейчас попасть туда – под площадью определенно кто-то есть. Почему мне никто не верит?

Из-под брусчатки в самом деле доносились глухие звуки. Но если бы Сергей Васильевич огляделся, то их причину обнаружил бы немедленно: неподалёку был канализационный люк, возле которого в позе роденовского мыслителя восседал крупный мужик. Крепкой ладонью он сжимал трос, опущенный под землю. На спине его синей униформы красовалась надпись «Сантехремонт». Другой сантехник что-то делал в канализации, время от времени выдавая наверх краткие непечатные выражения. Его напарник, не меняя позы, внимал им довольно равнодушно, время от времени повторяя одну и ту же фразу «Да уж!» При этом он лениво попыхивал папиросой, повисшей в углу губ.

– Забудь о Фрейде! Фу! – Настя смешно сморщила нос, делая вид, что вдохнула не слишком приятный аромат. – Он всё сводит к сексу. Что бы человек ни делал, им движет сексуальный мотив. Просто маньяк какой-то!

– Нет, не маньяк, а выдающийся учёный, – сказал Сергей, стараясь сохранить на лице серьёзное выражение: ему нравилось подначивать Настю, которая всего несколько минут назад была похожа на вакханку, не ведающую ни о каком психоанализе. Они оба напоминали две тучи, меж которыми яростно сверкали молнии и раздавались дикие раскаты грома – их тела сотрясались, пламенели, вибрировали и на какой-то миг стали одним целым в ослепительной вспышке огня, затмившего весь белый свет.

– Любовь это не секс, – упрямо стояла Настя на своём. – Это прежде всего работа души, а не отдельных частей тела.

– Извини, если мужчина импотент, то о какой любви может быть речь? – усмехнулся Сергей. – Хотя при этом душа у него – большая, чистая, прекрасная…

– Пошляк! Даже не хочу рассказывать тебе об Абеляре, которого оскопили, но он всё равно не потерял способности любить. Ты этого всё равно не поймёшь, – Настя искоса метнула быстрый взгляд на ту часть тела Андрея, которая только что связывала их в одно целое. – Извини, иногда не в члене дело…

– А в том, чтоб вводить его умело? – засмеялся Андрей.

– Господи, какой ты бываешь пошлый, просто ужас! – вздохнула Настя. – И за что я тебя только люблю?