4 февраля 1861 года сенаторы штата Луизиана И. Бенджамин и Дж. Слайделл официально сложили в Вашингтоне свои полномочия. Бостонская газета «Транскрипт» в начале 1861 года в редакционной статье «Дети Израиля» атаковала Бенджамина и евреев-южан за поддержку сецессии, а затем обвинила в нелояльности всех евреев Соединенных Штатов. В самом начале войны одна из нью-йоркских газет утверждала, будто Иуду изгнали из Йеля за кражу денег у своих товарищей и что он остался должен университету шестьдесят четыре доллара тридцать два цента. Сенатор из Массачусетса Генри Вильсон (будущий вице-президент США) обвинил Бенджамина в «заговоре с целью расчленения Союза и свержения правительства принявшей его страны, дающей равенство в правах даже расе, которая побивала камнями пророков и распяла Спасителя».

Подобные настроения не были исключением. Будущий семнадцатый президент США Эндрю Джонсон говорил в личной беседе с сенатором Ч. Ф. Адамсом: «Этот отверженный Бенджамин! Он относится к стране и правительству как к старой одежде. Он продал старую одежду и продаст новую, если сможет на этом заработать два или три миллиона». «Иуда Америки» и его политические «тридцать сребреников» – такой образ Бенджамина не сходил с газетных полос в США.

День рождения первого американского президента с особым значением отмечали в феврале 1861 года в обеих частях некогда единой страны. Для Севера Джордж Вашингтон был «отцом-основателем» федерального государства, для Юга – национальным героем, поднявшим знамя борьбы против попираемых прав американцев.

4 февраля 1861 года в Монтгомери, столице штата Алабама, конвент отделившихся штатов провозгласил создание Конфедеративных Штатов Америки. В основе конституции нового государства лежала конституция США, однако главный акцент был сделан на «суверенитете и независимом характере» штатов. Специальной статьей запрещалась международная работорговля. 18 февраля президентом Конфедерации на единственный (шестилетний) срок был избран Джефферсон Ф. Дэвис.

Бенджамин в те дни находился в Новом Орлеане, где рассчитывал возобновить адвокатскую практику. Там же Иуду застала весть, что президент Дэвис желает видеть его в составе кабинета министров. Впоследствии Джефферсон Дэвис писал в мемуарах: «У мистера Бенджамина из Луизианы была очень высокая репутация юриста и, будучи знакомым с ним в Сенате, я всегда отмечал его ясный ум и огромную работоспособность. Именно поэтому я предложил ему пост генерального прокурора».

По словам тогдашнего военного министра Конфедерации Л. Волкера, Бенджамин оказался «единственным здравомыслящим человеком» в составе кабинета. На первом же заседании Иуда предложил, чтобы правительство закупило как можно больше хлопка и отправило его в Европу, а также «немедленно приобрело 150 тысяч ружей, орудия и амуницию в счет этого хлопка».

К предложению «адвоката» никто не прислушался. В те дни всеобщей эйфории мало кто полагал, что страну ожидает длительная и жестокая война. Л. Волкер позднее признавался, что утверждал, будто сможет «вытереть своим носовым платком всю кровь, которую прольют в этой войне». И только когда Линкольн объявил морскую блокаду Юга, кабинет министров запоздало осознал свою недальновидность в первые месяцы существования Конфедерации.

Назначения в администрации Дэвиса оказались не слишком удачными. Сам президент впоследствии говорил, что старался, главным образом, обеспечить «политическое представительство» всех южных штатов. Лишь трое, включая Бенджамина, остались в составе кабинета до последнего дня Конфедерации. Государственный секретарь Р. Тумбс любил говорить, что его департамент находится в его цилиндре, а архив – в его карманах. Военный министр Л. Волкер не слишком активно занимался созданием регулярных вооруженных сил. В стране царила все та же мирная жизнь. В веселом и преуспевающем Новом Орлеане давали оперу, балы и концерты. В Монтгомери и Чарльстоне также не было недостатка в помпезных ритуалах и торжественных церемониях. «Юг в ту пору процветал, и это убыстряло темп жизни. Весь мир требовал хлопка, и девственная, плодородная земля рождала его в изобилии. Он был ее дыханием, биением ее сердца, его посевы и сборы – пульсацией крови в ее жилах. В бороздах пахоты произрастало богатство, а вместе с ним самонадеянность и спесь; они росли вместе с зелеными кустами и акрами пушистых коробочек. Если хлопок может принести богатство нынешнему поколению, как же приумножат его последующие!» – писала о тех днях Маргарет Митчелл в знаменитом романе «Унесенные ветром».