Ну, может, только в паре не было, хотя она готова и на это, просто это более сложная логистика, при этом надо посвящать других людей, а подставляться и подставлять ее не хотелось. Эду и одной Кристины вполне хватало. Она была ненасытна, как и он, в своих сексуальных аппетитах они совпадали на сто процентов. Да и поговорить с ней было о чем, она не была пустышкой, хоть иногда и жеманилась больше, чем это было нужно. Но это, скорее, определенный образ, от которого она не могла отказаться даже наедине с ним, хотя, как думал Эд, и как уверяла его Кристина, только с ним она могла быть самой собой и выпускать все желания наружу. Он понимал это, и с ней себя чувствовал легко и спокойно. С ней не нужно было притворяться и играть, он мог быть грубым, мог быть ласковым, она его принимала любым, как, впрочем, и он ее.

При этом ей было все равно, с кем он был до этого и куда отправится после. Ее не очень интересовало его душевное спокойствие, главное, чтобы член стоял и вовремя свалил. Грубо, но по существу. Эда тоже не интересовал ее богатый внутренний мир. Ему нужно было, чтобы она давала и не канючила, что голова болит или что ей нужно новое платьишко. Наслушался он этого выше крыши. Как только женщина начинала что-то клянчить, он ее сливал без сожалений. Он не был жмотом, мог с поводом или без него что-то подарить, но только если хотел этого сам. Лучше уж к профессионалкам сходить, если совсем невмоготу, чем унижаться за секс. Поэтому он никогда не понимал своих женатых друзей, которые могли месяцами бегать за своими женами, но потрахаться на стороне с проституткой им претило. Лучше уж в тишине под порнушку лысого погонять. И для чего тогда нужна эта семейная жизнь? Только чтобы наплодить детишек и трястись из-за них? Эд этого не хотел и не понимал, к чужим детям был равнодушен.

Хотя своих родных племянников, детей сестры, любил и время от времени баловал. Ему это было в радость, да и им тоже. Заодно давал сестрице отдых от спиногрызов. Тишка и Мишка, два сорванца трех и пяти лет отроду, двое непосед, которые не сидели ни минуты на месте. Когда Марианна падала с ног от усталости, Эд приходил на помощь. Он брал сорвиголов в зоопарк или в парк развлечений, куда-нибудь, где их бурная энергия находила свое применение, благо таких мест в большом городе хватало. Он не скупился ни на развлечения, ни на время, потраченное с ними. А сестра могла заняться собой и отдохнуть. После таких дней он еще больше радовался, что у него нет собственных детей. С племянниками можно поиграться и вернуть родителям, и вся ответственность на них.

Он не хотел ответственности и не хотел привязываться. Откуда у него была такая жажда свободы, он не знал. Возможно, свой отпечаток наложила смерть родителей, которые рано ушли из жизни, оставив их с Марианной одних. Ей уже исполнилось 18, и ответственность за тринадцатилетнего Эда легла на плечи сестры, который был непростым подростком. Он доставил Марианне много неприятностей, она не знала, что с ним делать и как его приструнить. Марианна и сейчас частенько говорила, что ее сыновья – его копия и ведут себя так же, как он, хотя их отец – полная противоположность Эду. Спокойный, тихий, заботливый Викентий, который долго ухаживал за Марианной. Через пять лет она все-таки сдалась и вышла за него замуж. После свалившегося раннего «материнства» Марианна не горела желанием ни выходить замуж, ни рожать детей, поэтому так долго тянула с замужеством и собственным материнством.

После того, как Эд ушел в армию, Марианна могла заняться собой и перестать переживать за брата. Она больше не боялась, что его упекут за решетку, что он свяжется с бандитами, которые его искалечат, или просто убежит из дома. Покоя с ним не было ни днем, ни ночью. Большое счастье родителей, что они не дожили до этого времени.