Сосед по комнате, которого так восхвалял бывший, вскоре стал Машкиным «соседом по квартире», то есть сожителем. Это совсем другая история, в которой не было любви. А было долгое – на 23 года растянувшееся одиночество второго брака, каких-то абьюзивных отношений, где Маша вела дневники, писала стихи, тосковала, родила двоих сыновей с разницей в десять лет, воспитала их… Это была, так называемая, жизнь.

Вот уже тридцать лет прошло с той поры, когда выбирали президента. И выбрали старого, как и Машка хотела выбрать свой прежний путь. Но спустя несколько лет президент сказал: «Я устал. Я ухожу». И Маша ушла.

Бывший долго не мог тогда поверить, что Машка снова «утекла». Так предательски! К интересному соседу, с первого взгляда умного, разговорчивого, весёлого. Они были с Машей в квартирке, когда приходил к её дверям бывший родной и тёплый. Потом Маша нашла в дверях записку: «Был в 13.00, 13.30, 14.00, 14.30, 15.00, 15.30… Не нашёл. Значит потерял?»

А ведь так хотелось отрыть! Обнять! Нет – броситься на колени, просить помиловать, не отпускать, любить! Но, нет! Из зазеркалья выглядывало ехидное лицо. А «интересный сосед» был стоматологом, острословом и душкой, умеющим плести словеса в веночки. Машка не открыла дверь!

Прошло тридцать лет. Жизнь преподносила ещё немало сюжетов, но этот один, который надо признать и назвать свои именем – ошибка – роковая ошибка зазеркального одиночества.

Почему так случилось? Наверно, об этом и будет всё дальнейшее повествование…

В комнате полумрак. Тишина. За окном январские сумерки. Громко тикают большие часы. Маленькая Маша, поджав ноги, сидит на спинке дивана. Ей страшно! На полу небольшой красный прозрачный шарик, словно наполненный маслом или другой жидкостью, в которой наблюдается небольшая точечка. Её хорошо видно с Машкиной недоступности… Там – змеёныш!

Машу первый раз оставили одну. Мама строго сказала, что ей срочно надо по делам. Маша покивала и спорить не стала. Первый раз одной остаться дома: и страшновато, и любопытно, и гордо!  Маша большая уже, взрослая! Скоро пять лет.

Раз она выросла, то первым делом надо накраситься, как мама. Маша сосредоточенно лезет в выдвижной ящичек с косметикой. Вот кисточка-метелочка и пуховка для пудры. Неожиданно из коробки поднялось облачко розоватой пыли, Маша чихнула. Вот коробка с тенями и маленькой кисточкой. Любимый темно-синий почти не тронут, а в серо-голубом – глубокая ямка. Маша усердно ковыряет тёмно-синий и проводит над глазом замысловатую дугу. Вот прямоугольник с черной тушью. Туда надо метко плюнуть и повозить щёточкой. Маша неловко тыкает в глаз. Вот тюбики помады. Маша находит яркую. Она тоже почему-то почти нетронута. Сложив губы уточкой, Маша старательно и жирно обводит их несколько раз. Красиво!

А что там еще – в уголочке ящичка? Маша шарит рукой и вдруг внезапно её отдергивает! Что это? Маленькое круглое скользкое и холодное. Это шарик, величиной с крупную горошину. Он прозрачный, красный, наполненный мутноватой жидкостью. Что бы это такое могло быть? Становится тревожно. Маше начинает казаться, что внутри шарика шевелится маленькая чёрная точка…

Внезапная догадка осеняет малышку. Это змеёныш!

Где бы она могла такое увидеть? На картинке? По телевизору? Неужели змеи родятся из таких вот икринок? Почему-то взрослой ярко накрашенной Маше кажется, что именно так, из этого маленького красного шарика вот-вот народится змеёныш. Девочка заскакивает на диван, взбирается на его спинку, поджимает ножки. Непонятным образом шарик скатывается на пол и следует за ней. Маше страшно. Но она не плачет. Чего реветь? Мамы нет рядом, спасения ждать неоткуда.