Ефим вздохнул, поднялся, натянул ей штанишки и отмотал руки и голову.

Она, потирая руки и шею, сказала «спасибо». Повернувшись к нему спиной, прикрывая одной рукой и разорванной майкой свои красивые груди, она потихоньку принялась отвязывать с ног гири.

– А вот гирьки пока оставь! – сказал Ефим.

– Почему? – не поняла она, продолжая возиться с веревкой.

– Оставь-оставь! Так поговорим. Или я тебя обратно к штанге прикручу! – Ефим приподнялся.

– Хорошо, – она остановилась и присела на пол, прикрываясь. – Не буду, как скажешь, чего ты хотел узнать?

– Кто ты, что ты здесь делаешь, и что здесь за спарринг должен был быть? О чем ты говорила?

– Меня зовут Александра…

– Ну, наконец-то я узнал твоё имя, Сашенька! – Ефим улыбнулся и шлепнул рукой по своему колену. – Извини, что перебил – продолжай.

– Я действительно инструктор по самообороне и, если надо, то и нападению. Я хороший инструктор! Но ты оказался совсем не простой – я не ожидала… Урок мне будет…

– Спасибо! – Ефим наклонил голову.

Она ждала довольной улыбки, но не дождалась.

– Развяжи мне ноги.

– Посиди так.

– Ну, ладно, – согласилась она. – Мне сказали, что необходимо проверить твою общефизическую подготовку…

– Кто сказал?

– Не важно.

– Хорошо. Дальше?

– Я должна была провести с тобой спарринг в полном контакте.

– А почему – ты?

Она пожала плечами:

– Я лучшая.

Ефим хмыкнул.

– А здоровее тебя никого не нашлось?

– Любой, кто выглядит здоровее, дает повод сопернику приготовиться и оценить свои силы, рассчитать слабые стороны свои и его. Маленькая, как ты говоришь, девочка не вызывает подозрений… и противник проигрывает за минуту.

– Логично, – согласился Ефим. – Ну, и?…

– Я должна была оценить, на что ты способен.

– Оценила?

– Нет ещё.

– То есть? – удивился Ефим. – Ещё – нет?!

– Спарринг должен состояться – хочешь ты этого или нет. Сегодня, завтра, но он будет – это часть твоей подготовки.

– К чему?

– Откуда я знаю. Я должна дать свою оценку твоим способностям, когда спросят. А для чего всё это – не моё дело.

– А кто спросит?

– Да никто, скорее всего – тут везде камеры и всё пишется. Они сами увидят, и всё поймут…. Но моё мнение, тем не менее, тоже учитывается.

– Опа! – Ефим завертел головой, пытаясь обнаружить камеру. – Значит, все видели, как ты тут в полусогнутом состоянии без штанов стояла?

– Да.

– А если б я тебя изнасиловать решил?

– Изнасиловал бы – никто не помешал бы – это моя проблема.

– Тебе бы не помогли?

– Никогда не помогали.

– А что – было такое?

– Было.

– Вот как?…

– Там парень был зверски натренирован,… и злой, как черт. И дебил… Насиловал меня всю ночь. И никто не помог – мои проблемы. Но я выпуталась… Правда. мне потом это снилось часто… А теперь я часто это вспоминаю…

– С удовольствием? – Ефим прищурил глаза.

А она опустила глаза и ответила:

– Да.

Ефим допил банку.

– А запись взяла?

– Взяла. Смотрела на свои ошибки…

– И как он тебя …?

– Да, – она опять потупила взгляд.

– Ну что ж, понятно – развязывай ноги, раз ты такая честная. Если тебе так надо – пошли побоксуемся. Самому интересно посмотреть, что ты такое….

– Интересного будет мало! – она потирала затекшие ноги. – Сейчас, я тебя насиловать буду, урод вонючий!

В её глазах горел огонь! Злой огонь! Страшный огонь!

«От, сука!!!» У Ефима похолодела спина!

Она это почувствовала!

Он крепко взялся за стул!

Она покачала головой, забыв про рваную майку, и достала из-за спины, неизвестно откуда взявшуюся трехкилограммовую гантель.

Ефим соскочил со стула… Гантель ударило его в грудину. Дыхание перехватило! Но было поздно… жалеть, что он развязал эту тварь!

Удары сыпались со всех сторон – эта девочка была блестяще натренирована, к тому же – сильная, юркая, скользкая и безжалостная. Она всё делала быстрее него и успевала нанести удар, отскочить, и вновь нанести удар. А Ефим ещё и первый-то почувствовать не успевал. Лицо его уже через минуту было разбито, сильно разбито, очень сильно. В голове только слышался звон от летящих ударов, и по телу – шлепки, как будто по нему били лопатой. Ефим пытался уклоняться, защищаться и даже сам пробовал бить – да всё без толку, всё мимо, неказисто и коряво. Тогда оставалось одно спасение – бежать! Последний прием самбо – так это называлось в детстве.