Подруга, не отвечая, водила ложкой по тарелке.

– Отстань, а? Скажу потом, – умоляюще глянула а нее Люська.

– Почему потом? – Настя нервно заходила по комнате. – Чего боишься? Что он откажется? Но ведь он любит тебя…

– Да что ты пристала? – Люська бросила ложку на стол. – Ну, любит, конечно…

– Вот! Так и скажи ему. Пусть знает, – Настя подошла и присела рядом. – Мне кажется или ты действительно что-то от меня скрываешь?

– Ничего не скрываю, – Люська опустила голову. – Просто боюсь обмануться в человеке. Понимаешь? Для меня он сейчас лучший. Нежный, любимый, заботливый, умный… А если не захочет ребенка, значит, все это обман! Игра слов!

– Господи, – Настя ласково обняла Люську за плечи и притянула к себе. – Дуреха! Если его любишь, значит, надо верить. Какая любовь без доверия. Иди расскажи. Вот прямо сейчас вставай и отправляйся к нему.

– Прямо сейчас? – бледнея, прошептала Люська.

– Конечно. Хочешь, с тобой поеду?

– Нет, – подруга решительно встала из-за стола, поправила рыжие волосы и взмахнула рукой, словно разрубила невидимый глазу узел. – Сама поеду. Сейчас поеду и расскажу. Будь что будет.

Минут через двадцать она уже ехала на машине, отправляющейся в лесхоз. Глядя на мелькающие за окном поля, перелески и овраги, Люська вдруг вспомнила самое начало…

Год назад, впервые увидев Павла, Люська онемела. Высокий, широкоплечий, русоволосый, с большой светлой бородой, мужчина показался ей настоящим былинным богатырем. А когда разглядела его глаза, полные то ли тоски, то ли невысказанной печали, сердце ее покатилось в пятки. С той самой минуты покой покинул ее навсегда, и во всех снах она стала видеть этого загадочного человека.

В селе к его появлению отнеслись по-разному. Поначалу люди болтали всякое: кто-то утверждал, что он сбежал от жены, другие считали, что он прячется в лесу от кредиторов, третьи шептали, что у него тяжелая болезнь, и он приехал умирать.

С легкой руки Матвея многие стали называли Павла отшельником, другие именовали чужаком, горожанином или затворником. Однако со временем сельчане стали замечать, что у Павла приветливая улыбка и добрый нрав, что он готов всегда всем помочь и никогда не злословит, что особенно поразило васильевских женщин. Женской половине села еще очень нравилось, что городской гость не пьет, не участвует в склоках, не ходит по бабам и, главное, не спаивает их мужей.

Постепенно село повернулось к приезжему лицом, люди стали здороваться с ним, дети, прознав, что он ученый, спрашивали совета, учителя иногда приглашали в школу на олимпиады по математике. Незамужние дамы стали рассматривать Павла как предмет любовного обожания, некоторые разведенные женщины уже строили ему глазки и делали прозрачные намеки на возможность романтических отношений.

Однако отшельник вел себя спокойно, достойно, никого особенно не выделял и старался оправдать доверие местных жителей. Дружил по-прежнему только с Матвеем, но и от остальных нос не воротил. В общем, жизнь Павла постепенно наладилась.

Люська, сраженная наповал в первую же встречу, не видела приезжего месяца два после нечаянного столкновения на рынке. Но это обстоятельство никак дела не меняло – видеть-то не видела, но вспоминала часто. Она пыталась представить, кто он, чем занимается, что любит. Но особенный интерес, переходящий в непобедимое любопытство, пробудился у нее после того, как однажды Настя невзначай поведала, что отшельник, оказывается, большой ученый, известный по всем мире математик.

– Да ты что? Точно? Ты уверена? – Люська даже вскочила со стула.

– А ты чего это так встрепенулась? Тебе-то что?