Забодавшись от бытовых походных рутин, наконец-то сгребаю вещи и тридцать секунд благодарю Ямбуя, по ходу благодарения сканируя поверхность почвы, окружающие ветки деревьев, в целях не упустить гипотетически забытых вещей. Жестокая практика похода сделала меня прилежным учеником.

Солнце раскидалось по всему миру, и я пил его до дна. Я не могу передать, какое ты испытываешь глубокое чувство всеудовлетворенности, как будто растворяешься во всей природе. Этого ощущения нет в городе и ты чувствуешь в суете цивилизации, как будто жизнь проходит мимо, а здесь, в глубинах тайги, все будто как раз наоборот, ты как плывешь в лодочке жизни. Тебя качает в ней в такт происходящим событиям во Вселенной и это наполняет чем то таким, что можно назвать Жизнью.

А тем временем, как раз между философическими мыслями и речкой Калужской, я вошел в сферу ответственности особо сложных условий. Большой, покатый скальный стол перекатывал через себя реку и нахрапом взять речку оказалось взять не просто, а очень просто. Только лишь слева по ходу движения требовалось подняться на эквивалент второго этажа по природным ступенькам и немного по выступающему камню вернуться назад, в целях полюбоваться видом заводи и потока.

Сужение реки тут же кончилось и она несколько разбежалась, я даже засмеялся от облегчения души и задачи. Каньон то был очень грозным: перед моим, типично русским, носом, находилась грандиознейшая скальная стена. Она не была идеальной, но она была впечатляюще размашистой, высокой, неохватной, при этом река оставалась ненавязчиво проходимой. Берега даже могли претендовать на ширину.

– Легкотня какая – легковесно метнулась молния в голове – Чего тут сложно? Зря картографических страшилок испугался.

С чем и продолжал идти в ловушку.

Тем временем река хладнокровно сжимала стальные объятия каменных стен со всех сторон. Сделав главный поворот и встав головой на восток, она завела меня в узкую щель. Где-то в этом квадрате и был обозначен картой некий десятиметровый водопад. Скептически прислушиваясь, мне не приходилось улавливать грохот этого монстра и я стал подозревать об обмане.

Проход был вполне по силам и ребенку, когда вдруг в недалеком видении обозначилось нечто похожее на водопадное сооружение. Все что окружало его, было ужасным. Даже если помечтать об обходе, то можно было и не грезить о нем. Вокруг все было непроходимым и только вода проточила себе путь.

Подойдя ближе к препятствию, я сильно упал духом, который еще несколько минут назад казался неистощим. И был бы водопад, было бы не так обидно, но то был порог, да и то без шика и изящества, зато эта собака напрудила такую яму перед собой. Была она глубокой и почти необходной по своим небольшим крыльям. Слово «почти» все же оставляло небольшую, гипотетическую возможность слева, по ходу движения, все остальные варианты были исключительно недоступны.

Я сразу побрел к единственному шансу. Некие большие каменные полки тянулись от порога своеобразным веером и на них вроде бы можно было вскочить, где по самой высокой точке можно было обойти злодейский порог. С воды была только одна разъединственная точка, которая позволяла надеяться на успех, вот только старт должен был начаться почти мне по пояс. Я был на самой грани подмочить низ рюкзака, а там спальник, пусть и упакованный в пакет.

Аккуратно, на цыпках, подкравшись к месту, нащупал под водой выступающий камень и начал грандиозный штурм стенки. Я скользил по влажным стенкам, скулил и опять скатывался вниз в реку, мне не хватало такой малости чтобы рывком подняться и зацепиться за хлипкий хлыст небольшого дерева. Я подумывал закинуть рюкзак отдельно, но понимал, что без всяких на то шансов и тогда я стал пробовать захватить провод. Да, там свисал черный, не толстый провод. Был он немногим пожирней телефонного, в гладкой оплетке. Кто-то подвесил его и сейчас он мне был необходим. Он торчал в стороне слева и дотянуться до него было тоже еще той задачей, хоть и проще, чем закинуться на стенку. Скользкая шкура провода совсем не походила на веревку с рифленой поверхностью, скользила как тюлень между косаток, и все же ее помощи мне хватило для подскока на поверхность первой стенки. Шнурок служил путеводной нитью далее, на вторую ступень, так что я с энтузиазмом схватился мокрой ладонью за черную поверхность ее и дернулся в направлении верх. Рука легко соскользнула с матовой поверхности кабеля и я даже не приподнялся над землей. Еще попытка, за ней другая и третья; чем сильней я сжимал ладонь на шнуре, тем быстрей она скатывалась под влиянием веса тела и рюкзака. Совершенно мертвое решение для решения преодоления.