Что же это творится?

Медленно, с осторожностью сапёра, он положил бутылку на табурет, закрыл ее и вылез из подвала.

Следующую минуту он стоял так, словно в землю врос. Голова была забита мыслями, и он пытался понять, что же ему делать. Мир вокруг, казалось, существовал отдельно.

Покурить, надо покурить…

Дрожащими руками он насыпал пахучего табака на листок бумаги и половину рассыпал на пол. Плюнув на это, скрутил ее в трубочку, но переусердствовал – самокрутка развалилась прямо в его руках. В ярости он отбросил в сторону ошметки табака и бумаги и принялся сворачивать новую. На этот раз цигарка удалась, и он тут же поспешил прикурить ее от огня буржуйки.

Выйдя на улицу, он сел на пенёк, рядом с конурой недоумевающего Борьки. Рыжий огонек на кончике цигарки ярко загорелся от длительной затяжки. Сергей курил быстро и решил, что, как только будет покончено с этой папироской, он сделает следующую и будет курить до тех пор, пока все проклятые мысли, роившиеся в голове как болотные мошки, не исчезнут.

Очередная затяжка далась ему с трудом, и, не выдержав, он закашлялся. Прислонившись к стене и по-прежнему не выпуская цигарку из пальцев, он пытался избавиться от неприятного ощущения в горле, не дававшего ему покоя уже несколько месяцев.

Борька зарычал. Оглянувшись в его сторону, Сергей заметил, как пес прижал уши, пригнулся к земле и, не отрываясь, смотрел в сторону леса. Охотник проследил за его взглядом и…

…увидел того самого волка. Зверь стоял в нескольких шагах от хибары и спокойно наблюдал. Шерсть на загривке была вздыблена, на кончике носа лежал комок снега. Рядом с пастью виднелась белая полоска шрама. Морда в сравнении с исхудалым телом выглядела огромной – животное больше вызывало чувство жалости, нежели страха, как и при первой их встречи.

Сергей зашел в хибарку, взял со стола кусок солонины и пошел в сторону волка. Борька, как будто заревновал, залаял пуще прежнего. Сергею пришлось надавить ему ладонью на морду, чтобы тот не пугал гостя или ненароком не кинулся на него.

Волк непринуждённо посмотрел на Сергея, склонил морду вниз и направился в его сторону, оставляя за собой череду следов-точек от лап. Желтые глаза зверя остановились на Борьке, он замер.

– Боря, фу, – тихо произнес Сергей и сильнее надавил на морду пса. – Фу, тебе говорят!

Борька подчинился – сделал несколько шагов назад и спокойно сел, шевеля хвостом от переполняющего возбуждения.

Волк, убедившись, что путь безопасен, продолжил идти, не спуская глаз с охотника. Приближаясь к нему, он то отскакивал назад, ожидая нападения, то, все же решившись, шел вперёд, к столь желанному куску засоленного мяса. Морда его была опущена, словно он кланялся.

– Не бойся, старина, не бойся, бери…

В конце концов зверь и вовсе опустился на брюхо, продолжая чуть ли не ползти в сторону Сергея. Он не казался ему одним из тех жутких хищников, охотившихся стаей и убивавших все живое. Этот зверь наверняка был рожден вне стаи и всю жизнь, как привидение, бродит по этому лесу. Вот только для чего?

Для чего?

С чрезвычайной осторожностью зверь, открыв пасть, подхватил зубами кусок солонины и скрылся за сугробом. Охотник взглядом проводил зверя, убеждённый в том, что это не последняя их встреча.

Он так и не понял, что именно за чувство разъедало его внутри, но уяснил одно – от него необходимо избавиться, прямо сейчас! И ни водка, ни десятки выкуренных цигарок не позволят ему унять это ужасное ощущение.

Сергей взял в руки сани, прихватил пару стареньких одежек и вышел из хибары под лай пса. Борьке, крепко пристегнутому цепью к разваливающейся конуре, только и оставалось, что лаять вслед хозяину, бегущему вглубь леса.