– Костя, послушай, нам нужно серьёзно поговорить! – не сдавалась мама. – С тобой совершенно точно что-то происходит! Я беседовала с Тамарой Васильевной, и с другими учителями, все на тебя жалуются, говорят, что скатился, что к ГИА не готов, что в десятый класс ты просто-напросто не попадёшь, если не возьмёшься за ум. Ты что, хочешь в ПТУ пойти?

– Да хоть куда! Лишь бы подальше от этих ваших фальшивых улыбочек! Врёте постоянно, двадцать четыре часа в сутки! Врёте и предаёте, вы все! И ещё считаете, что имеете право мне всякое такое втирать!

– Костенька, ну почему ты не хочешь быть со мной откровенным! – Виктория Альбертовна подпустила в голос ласки. – Ведь я же твоя мама, самый родной человек! Меня не станет, кому ты нужен будешь?

– А я и так никому не нужен, и тебе в первую очередь! – завопил Костя. – Зачем ты вообще меня родила, я же не просил! Что ты мне по жизни дала? Только прыгаешь вокруг как жаба и квакаешь всякие глупости! Отлезь от меня, я давно уже взрослый, я лучше тебя знаю, как надо жить!

Саня посмотрел на Ваньку. Вид у того был совсем обалдевший. Да и Саня тоже прибалдел. Приходилось и ему скандалить с мамой, но вот чтобы так…

– По-моему, ему не хватает ремня! – пользуясь неслышимостью, заметил Ванька.

– По-моему, тоже! – согласился Саня. Вот же, блин, ребёночек, которого как бы надо спасать… Ростом повыше многих взрослых, наверняка сильный…

Но потом Саня чисто из интереса решил посмотреть на Костины чувства. Как тогда, на турслёте с Максом. Для себя он решил называть такую волшебку «цветком эмоций» – это звучало красиво и по-взрослому.

Ярость и тоска. Ослепительно-красное и бледно-голубое. Где-то глубоко светится зелёный стыд, но на фоне красно-голубого почти незаметен. И страх, бурый, точно какао в школьной столовой. И что-то ещё, фиолетовое, для чего у Сани не находилось подходящего слова. То ли надежда, то ли жажда… как у вампира, сто лет пролежавщего в гробу, окованном серебряными дугами.

– Короче, так! – Костя стремительно подскочил и уселся на диване по-турецки. – На комп я поставил пароль, больше ты свой любопытный нос туда не сунешь. Будешь ещё капать на мозги – уйду из дома и телефон отключу! Как в апреле! И вообще, дай пятьсот рублей, у меня на телефоне шиш с маслом!

– Я сама тебе положу на телефон! – миролюбиво предложила Виктория Альбертовна.

– Нет, дай сейчас! – сверля её глазами, потребовал Костя. – А то ведь сам возьму!

– Плохо дело, – шепнул Саня Ваньке. – Какой-то совсем уж тухлый пацан… как-то даже не хочется мне его спасать.

– Наше дело разведка, – спокойно возразил Ванька. – Посмотрим, расскажем на сборе, пусть старшие решают.

Виктория Альбертовна, ни слова не говоря, вышла из комнаты – пришлось юркнуть в сторону, чтобы не столкнуться с ней. Минуту спустя она вернулась и положила на Костин стол пятисотенную бумажку.

– Но учти, Костя, это в последний раз! – решительно заявила она. – Если будешь и дальше так себя вести, мне придётся показать тебя психологу! Ведь явно же у тебя какие-то проблемы!

– Моя главная проблема – это ты! – глухо произнёс Костя. – И вообще, закрой дверь! С той стороны!

Виктория Альбертовна послушно закрыла и удалилась плакать. Как Саня с Ванькой проскользнули к нему в комнату, Костя, конечно, не заметил. Он, возможно, и без волшебства бы ничего сейчас не заметил. Минуты две сидел на диване совершенно неподвижно, взгляд его был как у плюшевой собачки с прозрачными глазами-пуговицами. Такую недавно купили Мишке, но особого восторга она у мелкого не вызвала. «Не хищная! – заявил тот. – Очень травоядная собака!»