Солнце уже низко над горизонтом, температура приятно-умеренная, пейзаж в своей изматывающей статичности кажется заколдованным, плотное молчание нарушается только ровным звуком мотора Веспы. Все это вызывает во мне странное чувство, а моя душа жадно его впитывает. Переживаю один из тех редких моментов, когда человек, в совершенном единении с природой, начинает глубоко размышлять о человеческом существовании и смысле своей собственной жизни. Я словно пересматриваю всю мою жизнь. Возвращаются легкие, словно пух, детские воспоминания, которые, казалось, уже стерлись из памяти. Вспоминаются события, люди, вещи из ранней молодости. Плохие и прекрасные воспоминания, чуть поблекшие от времени, уже кажутся равными по значению и не доставляют ни боли, ни радости. Спрашиваю себя, каков смысл моего путешествия, какова истинная, глубинная причина, что заставила меня пуститься в такое трудное и опасное предприятие.

Лежит ли во всем этом только стремление к познанию еще одного кусочка мира? Конечно, в моей мотивации присутствует и этот аспект. Влияют также литературные импульсы от прочитанных книг. Но в основе этого приключения лежит желание – поначалу почти неосознаваемое, но сейчас проявившееся со всей очевидностью – подвергнуть себя испытанию, понять, кто я на самом деле, или, верней, уточнить, кем я стал за эти последние пятнадцать лет. Погруженный в собственные мысли, я вдруг слышу звук клаксона за спиной. Смотрю в зеркало заднего обзора и вижу: это те молодые датские журналисты. Они спокойно выехали в полдень и догнали меня. Мы рады встрече и устраиваем короткую остановку. К журналистам присоединился еще один молодой человек, представившийся Себастьяном. Я поначалу принимаю его за итальянца, но он испанец и направляется в Дакар. В Нуадибу. Себастьян признается, что, увидев меня, испытал потрясение и задался вопросом, а сможет ли он, дожив до моих лет, сохранить такую же тягу к приключениям.

Пять вечера. Следует поспешить: таможенники Гергерата, последнего марокканского аванпоста на границе с Мавританией, заканчивают работать в шесть. Если приехать поздней, придется провести ночь перед офисами в ожидании утреннего открытия. Стартуем одновременно, но Мерседес почти мгновенно исчезает из поля зрения – он намного быстрей Веспы. Внезапно ощущаю какой-то толчок в сердце. Разговаривая с друзьями, я забыл забрать канистру с бензином, которую дал им перед отъездом из Дахлы. Проверяю топливный бак и прикидываю, что там осталось едва-едва два литра. Хватит ли их на тридцать оставшихся до Дакара километров? Нет слов, чтобы передать напряжение и беспокойство, какие я испытал на этих тридцати километрах. Я ехал со взглядом, устремленным вперед в попытке разглядеть крыши и антенны марокканского пограничного поста. Солнце уже закатилось за горизонт, и темнота надвигалась угрожающе, усиливая мои страхи. Но вот, наконец, на расстоянии нескольких километров, показывается блокгауз Гергерата. Я чуть не кричу от радости. В семистах метрах от цели Веспа чихает и, проехав несколько метров, останавливается. Бензин закончился! Мои попутчики, уже давно добравшиеся на Мерседесе, замечают меня, бегут на помощь и толкают скутер до таможни. Таможенные процедуры я прохожу достаточно быстро и весьма этим доволен, потому что до наступления полной темноты смогу проехать оставшиеся пятнадцать километров грунтовой дороги до мавританской границы. Дальше – отличный асфальт вплоть до Нуадибу. Мавританские таможенники очень приветливы, хотя и просят у меня какой-нибудь подарочек. Я не намерен давать им деньги и предлагаю коробку сигар. Договариваемся с датчанами устроиться в кемпинге Baie de Levrier, привилегированном месте остановки путешественников, приезжающих в Мавританию, или тех, что отправляются в черную Африку. Уже не видно ни зги, а до Нуадибу еще сорок километров. Делать нечего, вынужденно нарушаю правило не ехать ночью по африканским дорогам.