На сцене в шеренгу стояли несколько человек, которые поочерёдно выступали с речами и с каждым словом впечатывали в сознание работяг, что грядущие перемены сделают их всех очень богатыми (значение этого слова объяснялось во всех красках с небольшим, а иногда и большим, преувеличением), независимыми и сильными. Народ со временем перестал выкрикивать заученные фразы и перешёл к искренней поддержке.

К выступлению готовился последний из ораторов, который стоял посередине – мужчина преклонного возраста. Он подошёл к микрофону и поздоровался с жителями города, после чего микрофон выключился и послышался женский голос:

– Обман. Всё это обман.

На сцену вышли несколько человек в зеркальных масках, в руках у них были пистолеты, один из них держал мешок.

– Ложь. Деньги – предвестники лжи, – говорил женский голос. – Они не сделают вас счастливее, они не сделают вас лучше, они не сделают мир лучше. Деньги укрепляют доверие к деньгам, и размывают доверие к людям.

Ораторы повернулись назад и увидели направленные на них стволы пистолетов. Один из ораторов выгнулся, пытаясь заглянуть за сцену.

– Где охрана? – спросил он.

– Молчи, – сказал один из людей в масках и взмахнул пистолетом.

Человек с мешком подошёл к ораторам и сунул руку в мешок.

– Иллюзия. Полные карманы денег есть иллюзия счастья, – прозвучал женский голос.

Человек достал из мешка бумажки, похожие на банкноты из прошлого, подошёл к центральному оратору, схватил его за горло и надавил на основание челюстей. Оратор открыл рот. Человек с мешком принялся запихивать туда бумажки, да как можно глубже. Оратор задёргался и попытался отступить, но коллега человека с мешком придержал его. У мужчины из глаз текли слёзы, он пытался кричать, но не получалось.

– Оковы. Деньги – это оковы. Ловушки жизни. Тюрьма для свободы человечества. Контроль. Цензура. Субъективизм. Правление единицами. Смерть свободного развития. Смерть слова. Смерть духа.

Человек с мешком поднял микрофон и протянул оратору, у которого был полный рот «денег».

– Говори.

Оратор взял микрофон и принялся что-то кричать, но издавал лишь невнятные звуки. Лицо его было покрасневшим, казалось, его вот-вот стошнит.

– Вот так вы будете говорить, когда деньги станут нашей жизнью, – спокойно и выразительно говорил женский голос. – Вот так вы будете выражать своё мнение. Ваше бесценное мнение будет продаваться. Ваша душа будет иметь свою цену. Подумайте хорошо, за что вы стоите. Подумайте хорошо, что важнее: деньги или душа? Не ступайте на пройденный путь, который привёл к гибели. Не возвращайтесь к тому, что привело человека к вымиранию. У нас должна быть другая жизнь, должны быть другие понятия, другие ценности и приоритеты. Деньги не нужны человеку для того, чтобы пройти свой путь. Духовный путь. Имейте личность, имейте мнение, имейте сердце. К чёрту деньги, к чёрту власть, к чёрту статус, к чёрту эго. Нельзя переоценивать материю. Человек лишь наполовину материален. Вторая половина – душа, и она самое ценное, что у нас есть. Она не должна продаваться, но будет!

Человек в маске надорвал мешок и швырнул в толпу, затем он и его напарники быстро покинули сцену. «Деньги» вылетели из мешка и посыпались людям на голову. От бумажек воняло дерьмом. Все отмахивались и затыкали носы, толпа начала потихоньку расходиться.

Оратор, которому запихнули в горло бумагу, сбежал со сцены, а остальные принялись переубеждать людей. Часть толпы разошлась, но всё же митинг продолжился.

Хижина Лиама.

Лаборатория в подвале дома Бенджамина Томпсона, в которой уже второй день по принуждению работал Лиам Мастав, выглядела впечатляюще. В ней было всё необходимое для продвижения в такой сложной отрасли, как контроль над пространством. Лиам уже успел размять мышцы и мог самостоятельно передвигаться. Часть предоставляемых Куртом услуг перестала быть необходимостью, так что теперь он проводил день, сидя на стуле, попивая чай и наблюдая за работой учёного. Они уже успели подружиться: Лиам счёл Курта довольно талантливым и умным человеком, не заслуживающим такой низкой работы, какую ему поручал Бэнни, а Курт, в свою очередь, понемногу начинал восхищаться Лиамом.