Квартира состояла из трех комнат и кухни. Они торопливо обошли все эти помещения. Никого. Ни живых, ни мертвых.

– Что-нибудь пропало? – поинтересовался Майрон.

Брэнда с раздражением посмотрела на него:

– Откуда мне знать?

– Я имел в виду крупные предметы. Телевизор по крайней мере на месте. Как и видеомагнитофон. Я пытаюсь выяснить, не было ли ограбления.

Она оглядела гостиную.

– Нет, на ограбление не похоже.

– Есть мысли по поводу того, кто мог сюда проникнуть и с какой целью?

Брэнда отрицательно покачала головой, созерцая окружающий хаос.

– Может, Хорас прятал в тайном месте деньги? К примеру, в старой кастрюле, под половицей или где-то еще?

– Нет.

Они вошли в комнату Хораса. Брэнда открыла шкаф и с минуту молча стояла перед ним.

– Брэнда? Что-нибудь заметили?

– Пропало много отцовских вещей. И его чемодан.

– Это хорошо. Похоже, никто его не похищал и не пытался убить. Он просто-напросто сбежал.

Она согласно кивнула:

– Похоже на то… Но все равно мерзко.

– Почему?

– Напоминает ситуацию с моей матерью. Я до сих пор помню, как отец стоял здесь и смотрел на пустые вешалки.

Они вернулись в гостиную, а затем прошли в маленькую спальню.

– Это ваша комната? – спросил Майрон.

– Давно уже здесь не бывала. Но тем не менее – это действительно моя комната.

Брэнда вперила взгляд в пространство рядом с ночным столиком. В следующее мгновение, тихонько вскрикнув, она бросилась к столику, присела рядом с ним и стала торопливо перебирать разбросанные по полу вещи.

– Брэнда?!

Ее руки работали все быстрее, глаза разгорелись. Через две или три минуты она вскочила на ноги и ринулась в отцовскую комнату. Потом снова метнулась в гостиную. Майрон старался держаться в стороне и не путаться у нее под ногами.

– Исчезли! – воскликнула Брэнда.

– Что?

Она перевела взгляд на Майрона.

– Письма, присланные мне матерью. Кто-то забрал их.

Майрон припарковал машину перед общежитием Брэнды. По дороге Брэнда все больше помалкивала, давая лишь односложные указания относительно того, какого направления придерживаться и где поворачивать. Майрон на нее не давил и тоже хранил молчание. Выключив зажигание, он повернулся к Брэнде. Она продолжала смотреть прямо перед собой.

Рестонский университет представлял собой царство зеленой травы, больших толстых дубов, зданий из красного кирпича, а также головных повязок бандана и коллективных игр на свежем воздухе с пластиковым диском «фрисби». Профессора здесь все еще носили длинные волосы, бороды и твидовые пиджаки, а атмосфера студенческого городка была напитана невинностью, верой в будущее, любовью и духом молодости. В этом-то и заключалась притягательная сила университета. Здешние студенты вели дебаты о жизни и смерти в идиллической обстановке парка Уолта Диснея. Возможно, так и надо. Наверное, все университеты должны быть такими.

– Взяла и ушла, – вдруг сказала Брэнда. – Когда мне исполнилось пять лет, оставив меня один на один с отцом.

Майрон смотрел в окно и молчал, чтобы не мешать ей выговориться.

– Я помню о ней абсолютно все. Как она выглядела, как от нее пахло, как уставала после работы… Ей было трудно даже по лестнице подняться – вот как уставала. Полагаю, за последние двадцать лет я говорила с матерью не более пяти раз. Но думала о ней каждый день. В частности, о том, почему она меня предала. А еще о том, почему мне до сих пор ее не хватает.

Брэнда отвернулась. В салоне автомобиля снова воцарилась тишина.

– Вы разбираетесь в этом, Майрон? – неожиданно спросила она. – Я имею в виду работу следователя и все такое прочее.

– Более или менее.

Брэнда положила ладонь на ручку дверцы и толкнула ее от себя.