– Еще раз, мамочка, еще раз!

Карен закрывает книжку с картинками и откладывает ее в сторону.

– Два раза достаточно, Молли.

– И мама сегодня очень устала, – говорит мать Саймона Филлис.

Это не то слово: Карен изнемогла почти до оцепенения, но сон тут не поможет.

Пришел и ушел Алан, взяв с собой одежду Саймона, чтобы отдать в похоронное бюро. Она с трудом видела предметы и не могла выбрать одежду для мужа, но постаралась, и с помощью Филлис и Алана она отобрала темно-серый рабочий костюм, белую рубашку и любимый шелковый галстук Саймона.

Теперь Карен и Филлис укладывают Молли и Люка спать. Вместе им удалось покормить их – проще всего оказалось приготовить рыбные палочки и печеные бобы, – искупать, одеть в пижамы и без особых протестов отправить наверх, в их спальню. Карен была благодарна свекрови за помощь и поддержку; она боялась, что одна она бы просто сидела в комнате, обхватив детей, и все втроем они бы проплакали всю ночь. Но в течение последнего часа взрослые отвлекли Молли и Люка и вернули их в нормальное состояние. Тем не менее Карен понимает, что Филлис тоже страшно потрясена. Потерять сына ужасно в любых обстоятельствах, а потерять его на склоне собственной жизни и так внезапно – это удар, которого можно не перенести.

Ее мысли прерывает Люк:

– А где Синий крокодил?

Синий крокодил – их любимая игрушка, потрепанная, кое-где с дырками и торчащей из швов набивкой. Нелепо для крокодила; но он пушистый, хотя мех уже свалялся от долгих ласк. В последнее время Люк меньше им интересуется, но по-прежнему просит дать его, когда нужно утешение.

– Вот он, – говорит Карен, кладя игрушку в изножье кровати. Люк хватает крокодила и крепко прижимает к себе. – Тебя укрыть одеялом?

Люк упрямо мотает головой:

– Я хочу, чтобы меня укрыл папа, когда придет.

Филлис и Карен переглядываются. Он не понял?

Карен думает, что понял. Но, может быть, это для него слишком тяжело, выше его понимания. Кроме того, в обычных обстоятельствах, конечно, именно так бы и было: когда Саймон приходил домой после работы, он торопился наверх, перешагивая через две ступеньки, чтобы успеть пожелать детям спокойной ночи.

– Нет, мой маленький, ты помнишь, что я вам говорила? Боюсь, сегодня папа не придет.

– Да? А завтра?

– Нет, мне очень жаль. – Карен не хочет, чтобы он снова плакал – это расстраивает и ее. И она меняет линию поведения. В настоящий момент она может предложить лишь себя и потому говорит: – Но, может быть, я просто посижу с тобой, пока ты не уснешь? Мы можем выключить свет, но я буду здесь, на стуле, пока вы оба не уснете.

– Хорошо, – соглашается Люк.

– Я, пожалуй, пойду вниз, – говорит Филлис, вставая.

– Я скоро подойду.

– Спешить некуда. – Филлис гасит свет. – Оставить дверь приоткрытой?

– Пошире, – просит Молли. Они оба любят видеть, что за дверью нет ничего страшного.

Слышно, как Филлис мягко ступает по покрытым ковром ступеням. Карен протягивает руку, чтобы убрать золотистые локоны с личика Молли, и устраивается в деревянном кресле. Это не очень удобно, но ничего. Что ей сейчас надо – это побыть с детьми, когда они засыпают.

Потом, когда они уже дремлют, она обнаруживает, что не может встать с кресла. Она сидит несколько часов в полумраке, только чтобы слышать, как они дышат – живые.

Уже почти полночь. Свет выключен, окна зашторены, будильник заведен. Анна уютно устроилась под пуховым одеялом, ощущая, как тело Стива изогнулось вокруг нее. Обычно она любит это, такая поза дает ей чувство свободы, уверенности в сочетании с безопасностью от его поддержки. Стив засыпает мгновенно, но у нее в голове сегодня крутятся разные мысли.