– И давно? – с удивлением произнесла она.

Естественно, что могла она ещё узнать у человека, которого не видела несколько месяцев? Её вопрос был приветствием, удивление не дало ей возможности повиснуть на моей шее от радости.

– Пару часов. Я соблазнился килькой, ты не против?

Она прослушала этот вопрос. Ей было важно видеть меня живым и здоровым. Она – единственный человек, которому я доверял, на которого мог положиться в любой ситуации. И что только могло заставить её заботиться обо мне? До сих пор не понимаю.

– Мне нужно переждать денёк. Если я тебя не стесню, то прошу позволить…

– Мой дом – твой, тебе это известно. Так что стряслось? Ты исчез, не отвечал на письма. Я наводила справки, но всё впустую. Полиция разыскивает тебя или очень на тебя похожего человека, а ты безо всяких объяснений уходишь и являешься лишь через семьдесят дней. Я ночами не спала, всё думала, что могло произойти. Может, теперь всё-таки скажешь хоть что-нибудь в оправдание?

– Килька у тебя уже несвежая…

Она пожала плечами от негодования. В этот момент я наблюдал, как обида переполняла её. Ей прекрасно было известно, что я делал, и не желал приходить лишь из-за возможной слежки. С другой стороны, я понимал её. Она мучилась, страдала, в своих мыслях проклиная мои деяния, мои мысли, даже день нашего знакомства. Было тяжко выносить мою борьбу с этим миром, и от этого наши отношения порой оказывались на краю. Но я не мог иначе, я просто не умел по-другому; вся моя суть заключалась в борьбе, пусть даже борьба и происходила таким ужасающим способом.

Когда часы пробили одиннадцать вечера, я отложил свои дела и вновь принялся изучать архивные справки и доклады, связанные с похищением невинного ребёнка. Егор пробыл у меня совсем недолго, буквально час, – его в срочном порядке вызвали на работу. Листая страницы, снова наткнулся на переписку нашей парочки столетней давности. Чтобы не пропустить ничего интересного, решил перечитать её. Всё же мне не было понятно, каким образом два столь разных человека, причём во всех смыслах, смогли поддерживать тёплые чувства друг к другу. Да, в нашей жизни случается всякое, и вполне возможно, что эти двое тоже могли сломать грани стереотипов. Однако, даже если и так, я не видел каких-либо предпосылок к этому, не имел полных сведений. Надо сказать, многое было утрачено, и эти четыре уцелевших письма – большая удача. Кто мог знать, что через сто лет парочка бездельников-электриков будет заниматься своим, пусть чисто логическим, расследованием? Так что уже имеющееся у нас было хорошим инструментом истории. После первых двух писем я решился прочитать оставшиеся. Уж манили меня эти признания, что-то было в них созвучно моей душе. Вот что писала Александра чуть ранее получателю:

«Я о тебе никогда не мечтала. Ты появился вдруг, из темноты, окутанной ливнем. Мне не было одиноко в лабиринтах города с серыми, невзрачными стенами по ночам. Я была счастлива, периодически укрываясь в своём мирке, и вовсе не хотела этой любви к тебе. Но когда меж серости обыденной жизни, замкнутой в суете чем-то озабоченных и невзрачных людей, возник впервые твой силуэт в чёрном плаще, в редкой шляпе, оттеняющей всё лицо, словно защита от злобной реалии, я поняла, что ещё никогда не любила. С тех пор странной дрожью охватывает меня блеск твоих глаз. Каждый миг без твоего присутствия является для меня ледяными оковами пустующего мира, где никогда не колышет траву ветер, птицы не поют, облака стоят на привязи, заграждая путь солнцу. Казалось бы, что могло так привлечь к тебе? Увы, я не знаю ответа. Но мне известно то чувство, манящее своей сладостью, мечтой, уверенностью в твоём существовании. Можешь ли ты объяснить, что происходит со мной при твоём приближении? Я надеюсь, наши отношения имеют некий замысел небес, но вовсе не представляют собой иронию судьбы. С сокровенным чувством к тебе, твоя кареглазая Александра».