Бернос напоминал ему былины о витязях древних времен – таких сильных, верных и справедливых, одновременно суровых и способных на милосердие.

И однажды его отец стал слишком стар, чтобы быть лидером. Жизнь утомила его. И тогда его место занял Бернос.

Годы не щадили никого. Почти никого.

–Доброго дня тебе, мудрец!

Бернос обратился к нему и слегка поклонился.

Он повернулся к Берносу и кивнул в ответ.

–Мы помним, мудрец, что сегодня великий день. Сегодня сто четвертая годовщина того дня, когда ты пришел в наш город. И с тех пор ты всегда поддерживал нас словом и делом и ничего не требовал взамен. За это мы тебе будем всегда благодарны. И сегодня мы снова хотели преподнести тебе дар, хотя помним, что ты не принимаешь от нас даров.

Бернос смотрел прямо в глаза.

–Мы почли бы за честь, если бы ты сегодня пришел к нам и рассказал что-нибудь о прошлых временах, когда люди правили планетой.

–Бернос, друг мой. Люди никогда не правили этой планетой.

Он мягко улыбнулся.

–Да, действительно, сегодня и правда сто четвертая годовщина. Именно столько прошло с тех пор, как я пришел сюда.

Однако, я могу сказать и больше. Сегодня мой день рождения. Да, именно день рождения, много лет назад я был рожден и с тех пор каждый отмечаю эту дату, проводя время необычным образом.

Бернос изумленно смотрел на него, выпучив глаза. Его шокировала неожиданная откровенность, и более того – новость о том, что их мудрец – простой человек из плоти и крови.

Надо сказать, что многие жители считали его наполовину богом, духом или еще какой-нибудь сверхъестественной силой.

–Но… Но не будешь ли ты еще откровенней со мной, мудрец, и не скажешь ли, сколько тебе в точности лет?

Он перевел взгляд на одну особенно большую дыру в черных тучах.

Была весна 2999-го года. Планета неспешно летела сквозь бесконечное пространство и несла его на себе в вечность.

Его имя было Джехути. Это имя он не получал при рождении, оно было выбрано им позднее.

Он жил и рос, учился. Пока не пришли люди, которые хотели его уничтожить, а помешали им другие люди, которые стремились защитить его.

И Джехути жил, а другие вокруг него умирали.

Время щадило его, Джехути знал, что благословлен долголетием.

Однако, спустя еще несколько лет он понял, что не просто прожил долгую жизнь – никогда еще не было подобного, чтобы человек прожил сотни лет и остался молод.

Правда, живя так долго, трудно ничему не научиться. А он был умен и в свою юность часто сетовал на то, что видел и понимал слишком много.

Как же он ошибался! Через триста лет он просто заходился иной раз от смеха, вспоминая себя в молодости.

Говорят, что некоторые старики к восьмидесяти годам набирают достаточно жизненного опыта, чтобы он перешел в мудрость.

А что бы вы сказали об опыте столетий?

Порой он думал о людях, измученных многолетней болезнью или старостью, желающих найти свой покой. Даже им было бы трудно понять ту усталость, что нес Джехути.

Он улыбнулся и снова перевел взгляд на Берноса. Затем тихо проговорил:

–Друг мой, прежде чем я отвечу тебе, я хочу кое-что показать. Взгляни туда.

Он указал рукой на западный край неба над холмами, где сквозь дырявую мешанину туч проглядывало великое светило.

–Что ты видишь?

Мужчина был нетерпелив, молод и горяч. Он сам был словно винтовка, что сжимала его рука.

–Я вижу голую землю, проклятые тучи и крошечный край солнца. А что видишь ты, мудрец?

–Если я скажу тебе – ты не поймешь, потому что я прожил куда дольше тебя. Но я могу сказать, чего ты не видишь. Ты не видишь надежды, что дарит это солнце.

Запомни, друг мой. Чтобы наслаждаться целым, иногда достаточно видеть лишь часть.