–Вера, скорее зови санитаров, включай лифт! Готовьте реанимацию!– закричала врач.

В реанимации ему натянули на лицо кислородную маску, и стали мучить многочисленными обследованиями. Наконец, доктор заявила, что ничего смертельного в организме пациента не обнаружила, кроме тахикардии, и немного повышенного давления. Горшкову сделали инъекцию, от которой по телу разлилось умиротворяющее тепло. Белые стены вокруг будто превратились в жидкость. На миг пред взором больного предстала икона в серебряной ризе. Лик Богородицы взирал с любовью. «Значит, все будет хорошо»,– решил Анатолий и провалился в глубины сна без сновидений.

Врачи и медсестры, сбежавшиеся со всей клиники спасать самого Горшкова (а больше поглазеть на знаменитость), наконец покинули палату, и возле Анатолия остался один Николай. Поглядев на мирно спящего босса, Николай вспомнил, что еще не позвонил секретарю. Ведь такого человека, как Горшков никак нельзя держать в обычной городской больнице! Требовалось организовать перетранспортировку в более достойную клинику.

Полуденный зной, плавил асфальт, и заставлял москвичей перебегать от дерева к дереву в поисках тени. Анатолий равнодушно взирал на них, из окна роскошной двухкомнатной палаты с кондиционером и всеми удобствами. Он заказал обычную подборку утренних газет, но читать лежа было непривычно, да и скучно. Больного настоятельно попросили не пользоваться гаджетами, чтобы поберечь нервы на время лечения. Напуганный произошедшим накануне, Анатолий слушался врачей, поэтому отчаянно скучал. Он размышлял над тем, не потребовать ли снова утиные грудки на обед, когда в палату вошла худощавая маленькая женщина в белом халате с голубым воротничком и манжетами.

–Лидочка!– воскликнул он.– Сестричка! Как давно тебя не видел!

–Жаль, что я узнаю о твоей болезни из газет,– нахмурилась она, подставляя щеки под его поцелуи.

–Не хотелось тебя беспокоить,– стал оправдываться Горшков.

–Ой, Толя!– закатила она глаза. – Меня—то ты не обманешь! Наверное, даже не вспоминал. А ведь я не просто твоя сестра, я врач. Ты это помнишь еще?

–Конечно, помню, ты не обижайся!

Анатолий помнил сестру. Как не помнить единственного оставшегося в живых родного человека. Но он не мог навещать Лиду без душевных мук. В своем доме, среди своих близких, она принадлежала не ему. Первое место в сердце сестры занимал ее муж, солидный врач—нейрохирург. Анатолий понимал, почему Лида вышла за него. Уж больно Алексей напоминал их отца, профессора политологии и юриспруденции Сергея Горшкова. На этом же первом месте в сердце сестры жили ее прекрасные дети, Леша и Наташа. Наблюдая за сестрой в кругу ее семьи, Анатолий испытывал острые и отнюдь не позитивные чувства ревности и зависти. Самому Горшкову, несмотря на большое количество неудачных браков, так и не посчастливилось стать отцом. Из родных у него осталась только Лида, да и та уже давно отдалилась, погрузившись в семейные хлопоты. Поэтому он старался как можно реже навещать сестру, отделываясь посланными с курьером дорогими подарками на праздники.

–Может, ты еще помнишь, что как раз по твоей части – кардиолог?– горячилась Лида.

–Э, ну да! Как я раньше—то не подумал?– смутился Анатолий.

–Может, ты считаешь, что если я работаю в государственной больнице, то не так профессиональна, как эти дамочки в шикарной частной клинике?– все не могла успокоиться сестра.– Мне, между прочим, не раз предлагали и в частных поработать, сама отказывалась!

–Отчего же?– удивился Анатолий.

–Оттого, что меньше возможности развиваться и помогать людям. Здесь меньше уделяют внимание реальным болезням и больше нянчатся с пациентами, пытаясь угодить. Как что—то серьезное, отправляют в Швейцарию или Германию – и взятки гладки. Но, желая понянчится с такими богачами, как ты, подольше, здешние врачи могут запустить болезнь. Поэтому я и пришла. Ты, все-таки, мой единственный брат. Немедленно запроси результаты всех анализов! Какой поставлен диагноз?